Сон первый.Кофейные вампиры и Древний
“Красивый” – подумала Лунар, столкнувшись с ним впервые.
Прелестный настолько, что смотрелся изысканной иллюзией, вышедшей прямиком из чужой – не Лунар – мечты.
Но о чем-то таком она мечтала, когда была младше: темные волосы падают на глаза, полные лукавого блеска, пальто – небрежно распахнуто, а в широком вороте рубашки мерцает десяток серебряных цепочек.
Все это великолепие казалось лишним посреди окружающих декораций. Чужеродным.
Монотонное, серое утро, такие же серые от недосыпа лица вокруг, и даже запах свежесваренного кофе не добавлял безрадостному миру красок. Ночной туман еще не до конца растаял и стелился под ногами прохожих, будто пытался задержать. А когда понимал, что это бесполезно, то обнимал водосточные трубы и стучался в темные окна.
Иногда в этом осеннем мареве мелькали искаженные лица – жуткие, ни на что не похожие, – Лунар без интереса смотрела сквозь них. Страшно не было – бестелесные сущности, заплутавшие в каменных джунглях мегаполиса, могли причинить вред только смертным. Но ней ей.
Тем утром она ощущала смутную тоску, щекочущую в груди. А еще – голод.
Звериный, мучительный, от него внутренности в животе сворачивались в шипастый комок, и Лунар чувствовала себя слабой и разбитой. Диета, на которую она обрекла себя несколько дней назад, только по началу казалась отличной затеей. Теперь же, в окружении людей и фантомов, она была готова взвыть.
Вот только никто вокруг не оценил бы ее жертвы. Потому приходилось глотать горький (“американо, без сахара, спасибо!”) кофе, стискивая зубы, и умолять себя держаться. Еще чуть-чуть, буквально пара дней, и все будет в норме.
Но вот проблема – силы воли у Лунар не было. И если бы не Аврора, без конца генерирующая шутки о том, что следует ограничивать себя в пище, а то скоро в дверь будет пролезть проблематично, Лунар бы и в голову не пришло садиться на диету. И вот, где она теперь?
Соблазн нырнуть в метро, прокатиться по кольцевой три круга, выцеливая взглядом беззаботно дремлющих пассажиров, был так силен, что Лунар лишь через боль заставляла себя оставаться на месте. Голосок внутри убеждал – никто и не посмотрит на девицу в яркой куртке, если та ненароком пристроится рядом с дремлющим работягой, что едет домой с ночной смены, или подсядет на освободившееся местечко бок о бок со студентом, бормочущим в полусне формулы вышмата.
