11010000 10010010 100000 11010001 10000001 11010001 10000010 11010001 10000000 11010000 10110000 11010000 10111101 11010000 10110101 100000 11010000 10011101 11010000 10111000 11010000 10111010 11010000 10111110 11010000 10110011 11010000 10110100 11010000 10110101
Надя никогда не была так счастлива.
Раньше она часто использовала это слово – «никогда». «Я никогда больше не буду есть эту кашу», «Никогда не говори мне об этом», «Ты меня никогда не увидишь». Но со временем «никогда» съежилось и уточнило свое значение на временной шкале. Прежнее «никогда» тянулось от настоящего момента и терялось где-то в прошлом («Я никогда не делала этого»), а потом распространилось на плюс бесконечность («Я никогда этого не сделаю»). Очень скоро «никогда» сжалось до короткого временного отрезка между сегодняшним днем и очередным нарушением данного себе слова. Так длилось до тех пор, пока все вокруг не изменилось, пока «никогда» не обрело вновь самое широкое значение.
Первое предложение этого текста означает, что Надя не была такой счастливой, как сейчас, ни секунды в прошлом. И она была уверена, что останется счастливой до самой смерти, то есть никогда не будет несчастлива.
Счастье – слово, которое тоже требует уточнения. В разных жизненных ситуациях Надя называла счастьем разные вещи. Когда-то счастье – это быть сытой, иногда – влюбленной, всегда – худой. Некоторые подруги говорили о счастье материнства, но Надя его до сих пор не познала и не познает впредь; в прошлом она к этому не стремилась, а теперь поздно. Со временем пришло понимание, что быть счастливой значит чувствовать себя комфортно в настоящем моменте. Эта простая мысль объединяла все предыдущие: быть сытой, влюбленной, худой можно только здесь и сейчас, а не в прошлом, потому что оно прошло, или в будущем, потому что оно еще не наступило. Не быть в разладе с собой, ничего не бояться, уверенно делать следующий шаг – это и значит жить без забот. Это и есть счастье.
Теперь, когда людей вокруг не осталось, опустевшая земля превратилась в страну Никогда (или, как иногда называла ее Надя, отбросив навязшие в зубах правила, страну Никогду). У Нади наготове были еще несколько названий: Нетландия, Неверленд (как в сказке про Питера Пена) или Никогде (как у Нила Геймана). Здесь больше ничего никогда не случится. На детской площадке никогда не раздастся детский смех, по парку за ручку не пройдут влюбленные, ни один старичок не присядет отдохнуть на лавке. Такие ассоциации навевало местопребывание: Надя сидела на траве в большом городском парке, прислонившись спиной к широкому старому дубу. Шла бы она по автомобильной дороге, протискиваясь между навсегда заснувшими машинами, думала бы о том, что никто никогда больше не заскучает в пробке, не прольет кофе на переднее сиденье, не займется любовью на заднем.
