I grieve in stereo, the stereo sounds strange
You know that if it hides, it doesn't go away
If I get out of bed, you'll see me standing all alone
Horrified on the stage, my little dark age
MGMT, Little Dark Age
Глаза не хотели разлепляться. В этом им помог утренний свет, бивший из окна, ставни на котором автоматически поползли вверх с первым же звонком будильника. "Ну ещё пять минуточек!" – подумал Владимир Старообрядцев, с непонятной обидой на будильник, на яркое летнее солнце, на факт, что нужно идти на работу. Такие обиды обычно возникают у школьников и студентов. Ан нет, взрослые мужики от них тоже не застрахованы.
В спине погано стрельнуло, когда он повернулся на бок. В глазах потемнело, когда слишком резко сел на кровати, свесив ноги. Чуть-чуть придя в себя, Владимир оглянулся. Жены рядом не было, уже ушла в клинику, на работу. Ну или куда (или к кому) она встаёт ни свет ни заря.
Проходя через зал в ванную, Владимир громко произнёс:
– Кофе!
На кухне зажужжала кофе-машина. В ванной загорелся свет, стоило ему только вступить на порог. Владимир упёрся руками в раковину и внимательно посмотрел на мужика, пялящегося на него из большого зеркала. Тёмные волосы подстрижены коротким ёжиком (причёска так и устаканилась со времён армии), который уже очень скоро нужно будет идти ровнять; глаза пронзительного серо-голубого оттенка с покрасневшими от хронического недосыпа белками; щёки заросли колючей щетиной, которую он пока не собирался брить. Может и выглядит неряшливо, но ему нравилось. Тело оставалось крепким, плечи неизменно широкими – опять спасибо армии и многолетним тренировкам, продолжающимся по сей день. Всё портили страшные шрамы от ожогов, растянувшиеся от левого плеча вниз по руке, по левой стороне туловища, по левой ноге, до самой левой пятки. До сих пор Владимир благодарит судьбу, что этого ужаса нет на его лице. Он мог бы исправить всё это безобразие, сходить в клинику (да хоть в ту, в которой работает его жена), где ему пересадят нормальную кожу. Ещё во времена его юности подобные операции уже проводились, а сейчас вообще никаких проблем не должно было возникнуть, особенно с оплатой. Но он не хотел. Страшные ожоги служили напоминанием. Вот только чего? Бессмысленности последней войны? Его собственного молодого безрассудства? Алчности правящих нынче людей? Он и сам не смог бы ответить на этот вопрос.