Май 2019
Азат стоял посреди комнаты, пальцы его дрожали, и хотелось выпить чего-нибудь, чтобы хоть как-то унять эту дрожь. Он услышал шум звенящей стали, отлетающей от каменной плитки, и взглянул на свои ладони. Что-то липкое и неприятное на ощупь оставалось на кончиках пальцев, и он побежал ванную, чтобы смыть эту дрянь. Вода в старом заржавевшем кране не хотела включаться, и он ударил кулаком по ручке несколько раз. Стало больно, и он прижал ладонь к груди, чтобы хоть как-то унять резко нахлынувшую боль. Тонкая, холодная струя, ощущение свежести на руках, и вместе с ним спокойствие и удовольствие от того, что на них больше нет грязи.
Он умылся как следует, вытер лицо пахнущим старьем полотенцем. И стало легче.
Последние 10 минут были странными, непонятными, и хотелось скорее забыть о них. Он налил себе остатки виски, чтобы как-то приободриться и заставить кровь бежать быстрее по венам. Он не помнил, как оказался у себя в квартире – все, за исключением последних 10 минут, растворилось в памяти, и лишь небольшие отголоски случившегося время от времени всплывали на поверхность. Было страшно находиться наедине с собой. Еще и в полной тишине. А еще жутко от одной только мысли, что он мог сотворить.
С самого утра он только и думал о том, как вернуться домой попозже: возился с документами дольше обычного, старался закончить квартальный отчет наперед, и всячески делал вид, что готовится к предстоящему аудиту. Когда же в офисе не осталось никого, он ходил по коридору, рассчитывая и планируя каждый шаг.
Вернуться лучше после полуночи, когда она будет спать. Главное не разбудить. Если не разбудит, остальное – вопрос техники и времени. И самое главное – тянуть с этим больше нельзя! Иначе будет поздно!
С того момента, как Азат стал ощущать, что оно вот-вот произойдет, он перестал спать, потерял концентрацию и возможность нормально работать. Часы на стене, потертый экран фитнес-трекера, маленькие цифры в углу телефона – все давило, омрачало и большим комом выдавливало ребра и грудь. Нет! Откладывать точно нельзя!
И вот сейчас он стоит посреди комнаты, где открыто окно, и по полу разбросаны отлетевшие от прохладного майского сквозняка журналы и книги. На нем нет ничего кроме рваных джинс. Футболка лежит где-то в стороне – видимо, он выбросил ее в сторону, когда испепеляющий изнутри жар начал сводить с ума. Колени ободраны, на локтях ссадины, а вены на руках вздуты как натянутые канаты работающего на износе подъемника. Листы бумаги летают по комнате, шторы колыхаются из стороны в сторону, а по карнизу стучат капли старого, бесящего кондиционера. И от прыгающего рывками времени, от замершей тишины с каждый секундой становится просто отвратительно.
