Эти сказки я написала не по доброй воле, а по необходимости. Мой сын Василий, сколько я его помню, а помню я его уже семь лет, плохо ел. А когда он не ел, то превращался в крикливого, плаксивого, достаточно противного мальчика. Зато когда наедался, то становился похож на того, кого я рожала, – хохочущего, ласкового, доброго ребёнка. Накормить Васю надо было любым способом. А перепробовали этих самых способов мы много – и перед телевизором ели, и узоры по тарелке рисовали, и котлеты в ёжиков с огуречными иголками превращали. Ничего не помогало. Даже «Макдональдс» не помог. Василий сказал, что «это он тем более не ест». Сын худел на глазах и считал у себя рёбра. Мы с Васиным папой тоже потеряли аппетит от расстройства и тоже стали плаксивыми, крикливыми и достаточно противными родителями. Однажды мы все вместе пошли в ресторан. На первом этаже этого ресторана жила живая курица. Нога такой же курицы лежала у Васи на тарелке.
– Чья это нога? – сурово спросил Вася.
– Вон той курицы, – сурово ответила я, – точнее, её подружки.
Мне так надоело уговаривать сына поесть, терпеливо объяснять про полезность и нужность продуктов, что говорила я страшным голосом.
– А её зарезали? – испуганно спросил Вася.
– Не скажу, – буркнула я.
– А если я её съем, расскажешь? – спросил сын.
– Расскажу, только это грустная история, – рыкнула я.
К тому моменту, когда наша курица пропутешествовала по Африке, сломала себе ногу в таинственных лесных дебрях и полюбила петуха на украинском хуторе, Вася доедал картошку и принялся за пирожки. Вокруг меня столпились дети с других столов вместе со своими тарелками.
С тех пор Вася перестал капризничать и стал всеяден. А я превратилась в застольную Шехерезаду. Так появились макаронина Стеша, креветка Фира и каша Маня.
Эти сказки «проверены на детях». Они помогли накормить не только Васю, но и других плохо едящих и считающих рёбра мальчиков и девочек. Не верите? Приглашаю вас в ресторан.