И всё ж хочу я, странный человек,
Сберечь, как есть, любви своей усталость,
Взглянуть на всё, что там осталось,
И распрощаться… может быть, навек.
Николай Рубцов
Дом стоит на околице людной деревни, но нет больше рядом тебя, и оттого вновь эта земля мне показалась необетованной, а весь мир – опустевшим. Ночью не покидает ощущение, что иди в одну сторону – и нигде не набредешь на жилье, иди в другую – и не встретишь на пути человека, будто не в деревне, а на самом краю света приткнулась эта изба, небольшая, с окнами на восток, к солнцу.
Здесь, на моей родине, мы встречались в разное время года, но почему-то ближе и дороже сердцу наши зимние вечера, и ты чаще вспоминаешься мне сидящей у маленькой затопленной печки, задумчивая, притихшая, и пламя отражается в твоих распахнутых глазах огоньками. Ты входила с морозной улицы и одним своим тихим «Здравствуй!» наполняла радостным светом мой дом, обогревала мою душу. После каждой встречи с тобой вырастали за спиной легкие крылья, хотелось жить и творить людям добро.
И сейчас, как тогда, за окнами вечер, а в доме затоплена печь. Всё осталось, как прежде. Я снова приехал сюда. А ты?
Ты уже никогда не войдешь в мой дом, и уже никогда не растают от тепла моего дыхания снежинки на воротнике твоего пальто. И как мне теперь быть дальше, если память полна тобою, если по-прежнему живет в сердце, не уходит от меня любовь, и никак не выветрит её время? Руки мои до сих пор помнят тепло твоих ладоней, а губы однажды обожжены твоим поцелуем и уже не чувствуют других. Нет без тебя ни покоя моей памяти, ни мне – счастья! Знаю, светлый образ твой явится передо мной даже в последнюю минуту жизни, окатит тоскливой, но теплой волной остывающее сердце и на несколько мгновений продлит мою жизнь. Но что мне теперь делать?
Бывает, разбирая книги или бумаги, вдруг наткнусь неожиданно на случайный след твой, будь то письмо или закладка, сделанная твоими руками, или просто прочту где-нибудь о том, что хоть в виде намека покажется мне случайным отображением нашей судьбы, начинается тогда болезненное брожение в душе, и никогда не понять, что её больше мучит: тягостное сознание собственной вины или же воспоминания о потерянном счастье.
