«Ба-бам-пам-пам…» – в такт танго с силой прижал меня к себе Страх.
Грудью и животом почувствовала до боли знакомые очертания его тела: грудная клетка – иногда он сбрасывал пару «кэгэ», и уверена, пальцем можно было бы проскользить и пересчитать его ребра, прокачанный низ живота, которым он иногда дышал, отключая мою голову от мыслей и унося в чувства и желания прощупать его еще немного ниже…
Но не могла, было как-то странно испытывать к нему влечение…
Поднялась на носочки, как же не хотелось встать с ним опять в пару.
На этот раз Страх жаль, но не прочитал моих мыслей, а с радостным выражением лица подобрал меня в па и вкружил в бальную комнату…
Напевал…
Бальная комната…
…тусклый свет тяжелых хрустальных люстр, почти касающихся пола и соединяющих его с высоченным потолком;
…немного пыльный черный бархат старинных диванов и кресел, расставленных вдоль кирпичных стен;
…дыхание свечей со стекающим воском по углам зала;
…восковые наросты, словно сталагмиты, торчащие из пола и подлокотников кресел;
…свисающие волны шелка, парчи и бархата в жемчужных и хрустальных подхватах на светлых стенах;
…пол, залитый петляющими дорожками уходящего солнца;
…вязкий плотный восточный аромат, неторопливо оседающий с потолка на ткани, диваны, кресла и танцующие пары.
Опять мы вдвоем, хотя я уже привыкла к этой тесной связке…
Неожиданно кто-то крепко схватил меня тонкими пальцами за локоть, как будто тяжелая птица присела мне на руку и впилась когтями.
– Ой, ну скажете – птица. Так… – кокетничал женский голос слева. – Хотя, впрочем… могу и птицей еще побыть.
И опять за локоток меня настойчиво хвать и в сторону потянула:
– Бросьте вы его уже, устали от него… – и чуть ниже в интонации: – все…
А Страх все танцует.
Выскользнула из его объятий и в сторону шагнула к гибкому голосу. «Может, научит чему хорошему голосок женский», – мелькнуло в голове.
