В то время как европейские страны вели между собой ожесточённую борьбу за право владения землями Нового света и господство на водах Атлантического океана, Япония ещё не являлась единым государством. Конечно, император номинально считался верховным правителем всей страны, но истинная власть над разрозненными японскими княжествами была сосредоточена в руках даймё – князей-воинов, глав могущественных кланов самурайского сословия.
Количество княжеств постоянно менялось в большую или меньшую сторону зависимости от исхода очередной битвы между враждующими кланами. Бывало даже и так, что наследники одного даймё делили его княжество между собой на несколько частей, тем самым основывая свои собственные.
Если одним прекрасным утром княжеств в Японии насчитывалось около двухсот, то это вовсе не давало гарантии, что на следующий день их не станет на сотню меньше или на десяток больше. Но это возможно было узнать только в том случае, если вам вообще будет позволено проснуться этим прекрасным утром.
И вот, в тридцатые годы шестнадцатого столетия, в эпоху, называемую Сэнгоку дзидай – смутное время – с разницей в несколько лет на свет появились три мальчика, которым со временем суждено было стать тремя великими полководцами, объединившими впоследствии разрозненные японские княжества в единое государство.
Об этих героях написано немало книг и снято огромное количество фильмов. Одним из подобных шедевров является книга Ёсикавы Эйдзи «Честь самурая», рассказывающая о жизни поистине выдающегося человека, тайко Тоётоме Хидэёси.
Но в моей повести немаловажная роль отведена другому человеку, который первым поставил перед собой цель объединения Японии. Имя его – Ода Нобунага.
Он появился в моей жизни внезапно, совершенно непредсказуемым образом, я и представить себе не могла, что когда-нибудь со мной может произойти подобное событие. Но, однако, это случилось, и я, вспоминая иногда ту самую встречу, не перестаю удивляться, как же разумно устроен Мир, как гармонично и чётко сплетаются нити жизней совершенно различных людей в одну единую заранее определённую Судьбу. И как сложно порой выбрать между мечтой и реальностью, между личными чувствами и чувством долга. Имеем ли мы право по собственной воле изменять Мир так, как хотелось бы, чтобы он стал таким, каким мы хотим его видеть?