Когда мы перестали понимать мир

© 2019 Benjamín Labatut

All rights reserved by and controlled through Suhrkamp

Verlag Berlin on behalf of Puentes Agency.

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2022

Мы поднимаемся, мы падаем. Мы можем подняться после падения. Кто мы – определяет поражение.

Мудрость приходит с потерей. Ее узнаешь слишком поздно и только если проиграл.

Гай Давенпорт

За несколько месяцев до Нюрнбергского процесса в ходе медицинского обследования врачи обратили внимание на то, что ногти на руках и ногах у Германа Геринга окрашены в насыщенный красный цвет. Медики ошибочно связали изменение цвета ногтей с употреблением дигидрокодеина – Геринг принимал более ста таблеток этого обезболивающего в сутки. Уильям Берроуз утверждал, что препарат оказывает на человека эффект, подобный героину. Он по меньшей мере вдвое более слабый, чем от употребления кодеина, но с тем же ощущением тока по телу, как от кокаина. Американские врачи были вынуждены лечить Геринга от наркозависимости, прежде чем он смог предстать перед судом. Это далось им непросто. В момент задержания Геринг держал при себе чемодан, а внутри, помимо лака для ногтей, которым генерал пользовался, когда переодевался в Нерона, более двадцати тысяч доз его любимого наркотика – почти всё, что осталось от объема производства дигидрокодеина в Германии под конец Второй мировой войны. Зависимость Геринга не исключительный случай. В рацион практически всех солдат вермахта входили метамфетамины. Солдатам выдавали препарат под названием «первитин», который помогал им не спать по несколько недель подряд, пребывая в абсолютно невменяемом состоянии. Военные впадали то в маниакальное неистовство, то в полнейшее оцепенение. Из-за такого напряжения многие переживали неконтролируемые приступы эйфории. В воспоминаниях пилота люфтваффе читаем: «Царит звенящая тишина. Всё такое незначительное и нереальное. Чувствую себя невесомым, будто лечу над самолетом». Кажется, он описывает какое-то сладостное видение, а вовсе не тяготы войны. Немецкий писатель Генрих Бёлль несколько раз просил родственников прислать немного первитина. Девятого ноября 1939 года он обратился к родителям: «Здесь тяжко. Надеюсь, вы поймете, почему могу писать только раз в два-три дня. Сегодня пишу, чтобы попросить еще первитина. Люблю вас. Генрих». Двадцатого мая 1940 года он написал другое длинное и пламенное письмо, которое закончил той же просьбой: «Достаньте для меня еще первитина, чтобы было про запас». Спустя два месяца родители писателя получили новую весточку от сына. В письме всего одна робкая строка: «Если можно, пришлите первитин». Сегодня известно, что топливом для неудержимого блицкрига стали именно метамфетамины. Когда на языке таял горьковатый кристаллик вещества, многие солдаты впадали в состояние аффекта. Командование рейха тоже не брезговало наркотиками и ядами. План молниеносной войны провалился под шквальным огнем союзных войск, лютые русские морозы намертво сковали немецкие танки, фюрер приказал разрушить всё, что имеет ценность в стране, только бы не оставить противнику ничего, кроме выжженной земли. Руководство рейха потерпело сокрушительное поражение. Под впечатлением от того ужаса, которым они наводнили мир, командующие пошли по легкому пути: разгрызли по капсуле с цианидом и умерли, утопая в характерном для этого яда сладковатом аромате миндаля.