На этих страницах упоминается дневник семерых матросов, в 1633 году зимовавших на небольшом острове Сен-Морис в Северном Ледовитом океане[1]. «Гренландское общество» Голландии высадило их там с их согласия для изучения арктической зимы и астрономической полярной ночи. Летом 1634 года, когда китобойная флотилия возвращалась обратно, на острове был обнаружен дневник и семь бездыханных тел.
Одновременно с этим эпизодом в другой части планеты вновь разгорелся великий спор о свободе воли, затеянный Лютером и Эразмом. За теологическим разногласием последовало и политико-территориальное размежевание. В 1634 году в Эгере был убит Валленштейн[2] – наступил момент некоторого замедления. Напротив, смерть Колиньи[3] в 1572 году представляется нам упрощением и ускорением развития в рамках рисуемой картины.
Мы судим так потому, что в централизованном государстве со всеми типичными для него чертами обычно усматриваем цель, которой мировой дух стремится достичь посредством цепочки искусных ходов. А посему триумф Ришелье и Кромвеля кажется нам исполненным смысла, тогда как крушение Валленштейна предваряет эру второстепенных и третьестепенных держав.
Но кому вообще известны истинные исторические величины и оборотная сторона тех медалей, которые чеканит сознание? Кто знает, что потеряла Франция в Варфоломеевскую ночь и что на самом деле предотвратила несчастливая звезда Валленштейна? Однако всё это – не более чем досужее мудрствование, коему предаешься, сидя у камина или коротая время в часы бессонницы. Зачастую мы переоцениваем значение политических фигур и отдельных шахматных ходов.
За сто лет до того, как люди, умирая от цинги, вели на Святом Маврикии свой дневник, Коперник сделал набросок новой космографии. Вполне справедливо, что даты подобного рода кажутся людям важнее, нежели даты политической и военной истории. Ведь они к тому же сопряжены с несравненно более серьезной опасностью. В 1633 году престарелый Галилей предстал перед судом инквизиции. Приписываемая ему знаменитая фраза «Е pur si muove!»[4] относится к числу наших судьбоносных изречений; видно, как крепко разум держится последнего слова.
