Окна распахнуты настежь, но в комнате душно. Воздух прелый, гнилостно-сладкий; воздух давит. Так бывает всегда, когда летом в комнате покойник. На двух дощатых табуретках – гроб, обит блеклой, светло-розовой материей. Столь же блеклым, обескровленным выглядит и лицо покойницы. Разве что вокруг глаз мертвенная синева густа и пугающа, может, потому и прикрыты пятачками сомкнутые веки – взгляд запечатан.
Клавдия Юрьевна Сморыго умерла пять дней назад. Обнаружили, правда, её не сразу. Первой забеспокоилась соседка Валентина. Стала собирать деньги за уборку подъезда, а Юрьевна ей не открывает и даже голосу не подает. Потом выяснилось, что и в магазин за молоком она не выходила и мусор не выносила, что вовсе на неё было не похоже. Вызвали племянницу Галю. Та пришла со своим ключом, заметно волновалась.
Открыла дверь, и сразу в нос пахнуло какой-то пропастиной. Умерла Клавдия Юрьевна на кухне: видать, тряхануло прям за обедом, тарелка рисового супа осталась недоеденной и начала тухнуть. Валентине так сразу задурнело от этого, а племянница Галя на подкашивающихся ногах дошла до телефона в прихожей и вызвала скорую.
Скорая долго разбираться не стала, признали инсульт, сказали, что дней пять, как померла уже, а ударило ее, может, и того раньше: может за день до этого, может за неделю. Дальше суета началась, чтоб в морговский холодильник ее положили, по всяким собесам беготня, да гроб в полцены выхлопотать тоже дело немалое. Зато ныне вот всё выглядело вполне достойно. Без оркестров пусть (не заработала на них покойница), но чинно, ладно, с венками неплохими, два автобусика во дворе ждут: ПАЗик и ГАЗель, как раз на два десятка человек. Все, кто надо, пришли: старухи-соседки, знакомые, сослуживицы по библиотеке, ну и, конечно, племянница Галя с мужем и двумя детьми. Вокруг нее шепотков и разговоров особенно много. Во-первых, всю организацию похорон на себя взяла и поминки в заводской столовой за её счёт, во-вторых, покойной она ближайшей родственницей приходится, потому на законных правах, и двухкомнатная квартира ей достанется. И то, и другое вызывало живейший интерес.
– Переезжать-то, Галь, думаешь? – первой не затерпелось спросить Валентине, её квартира как раз и примыкала к двухкомнатке покойной.
