Первое, что подумалось, едва зазябшие под утро веки открыли взору серый декабрьский свет, вливавшийся в избу сквозь засиженные за многие лета и замутнённые нынешним инеем стёкла: сегодня автолавка. Ну да, четверг, по четвергам – автолавка. К нам приедет, в Косолаповку. Таджик Мехроч, шофёр-продавец, так сказал в прошлый четверг, когда в Авдеевку приезжал. Сказал из кабины, запуская мотор: «Авдеевка нет теперь. Начальство говорил: другой раз – Косолаповка давай поезжай. Там народ больше. Вы давай, – обратился он к стоявшим у подножья кабины двум авдеевцам – Матрёне и Спиридону, – другой раз Косолаповка шагай, туда приезжать буду, начальство сказал. Дорога теперь твёрдый стал – мороз, ехать можно, теперь на Косолаповка поезжай – народ больше там, больше купить будет».
– Мехрочик, миленький, – взмолилась Матрёна, – да как же мы дотуда прошагаем?! Ноги-то уж вовсе никуда стали. Туда, почитай, три версты, обратно – тож. Может, ты за нами заедешь по пути, мы и в кузове, если надо. А, Мехрочушка, родненький?
– Мой не жалко, – Мехроч показал в улыбке много белоснежных зубов, которыми он, должно, ловко кусал баранину и всё, что им попадалось вкусного, – но крюк будет. Начальство бензин считать будет. Скажет: Мехроч крал. А зачем мой бензин крал? Куда бензин крал? Только вылил – нет продал. Кто купить?
– Да мы за бензин заплатим, только заедь за нами, подхвати нас, Мехрочик, родненький! Ноги-то совсем никуда стали! А обратно, если так уж, мы сами как-нибудь.
– Ладно, стой здесь на четверг, жди, мой посмотреть будет, – смилостивился таджик, улыбнулся опять тигром и уехал.
Это правда, нас тут в Косолаповке больше – четверо: Генка с Люськой, Валерий Дормидонтович да я. Так что маркетинг у начальства верный, безупречный, если бы ещё дорога к нам маленько получше была. А так по весне да по осени – не доедешь, увязнешь. Вот в эти поры Спиридону с Матрёной счастье выходит. Прежде-то, прошлый год ещё, Матрёна и летом, и зимой, когда путь для проезда вставал, до нас доходила (Спиридон-то уж лет пять, почитай, только до авдеевского колодца, куда Мехроч подъезжал, кое-как дошагивал – всё Матрёне до избы купленное дотащить в помощь), а этой осенью что-то и она ногами занеможила. Вот потому давче и взмолилась таджику.
