Из вагона поезда, курсировавшего между двумя станциями, название которых пассажиры не знали, вышел мужчина. Ничего примечательного в нём не было за исключением огромной шляпы вороньего цвета с гигантскими полями, которые, отбрасывая тень, закрывали его лицо, так что взгляд, пытавшийся разглядеть черты его лица, натыкался на сплошное чёрное пятно.
Застыв на одном месте, он надвинул шляпу ещё посильнее на голову и начал внимательно рассматривать окружающее. Мимо проходили пассажиры. Они были похожи на толпу одиночек, не разговаривали, не улыбались, не здоровались, как друг с другом, так и с ним. Они растекались, словно ручейки, которые, оторвавшись от большой реки, теряли в силе, иссякали, оставляя после себя мелкие высохшие русла.
Он стоял неподвижно, с окаменевшим, словно омертвевшим лицом, не шелохнувшись ни одним глазом, не ворохнувшись фигурой, пока пассажиры не схлынули с перрона, оставив его пустым, словно выморенным.
От вокзала убегала узкая, петлевидная тропинка, по которой он и пошёл. Он шёл, не останавливаясь и не разглядывая, что попадалось ему по дороге. Тропинка вывела его к заброшенной водокачке, которую время превратило в груду, истлевающего железа с запахом ржавчины и одиночества, а потом к речке, густо заросшей высоким, опалённым солнцем камышом, и прятавшейся в зыбком, утреннем тумане. Не обратив внимания на речку, он направился по берегу, который был захвачен толстыми, выпирающими из земли корневищами постаревших верб.
