В чердачное оконце дул, по-летнему тёплый, ветерок. Вдоль окна была натянута верёвка, на которой висели и сохли пучки трав. На полу стояла корзина с ромашкой и ягодами, которые я не ещё разобрала. Я только развешала душицу, как раздался крик моего опекуна. Кричал он часто, и голос у него зычный, и слышно было хорошо.
– Летка! Позовите Летку да побыстрее!
Вскоре ко мне на чердак заглянула Меланья, горничная баронесс, вытирая руки о фартук, зашептала:
– Давай скорее, пока он добрый!
– А что случилось? – также шёпотом её спросила, выходя из чердачной комнаты и закрывая дверь на ключ.
– Так это, служка барона Соренна приходил, письмо нашему хозяину передавал, он и радуется, – разговаривая, мы спустились по деревянной лестнице и разошлись в разные стороны.
Я пошла к барону в кабинет, а Меланья пошла на кухню готовить чай хозяйкам. Подходило время второго завтрака. Дверь в кабинет была приоткрыта. Я постучала и вошла.
В комнате было душно от духов опекунши и её дочек. Опекун-барон сидел за столом, на диване расположились баронессы, а жена его сидела в кресле. Едва я вошла, как хозяин выскочил из-за стола и стал расхаживать вдоль кабинета, потирая от радости ладони с толстыми, короткими пальцами.
– Летка, то есть Николетта, мы тебя воспитывали и кормили. Ты выросла красавицей, и я решил выдать тебя замуж, за нашего уважаемого соседа барона Соренна. Свадьба будет через две седмицы.
«Ну да, воспитывали тычками и кормили тем, что осталось» – подумала я, опустив взгляд в пол. Сосед граф был старый, лысый и толстый, и замуж я за него не хотела совсем.
– Баронесса Адарья любезно одолжит тебе своё свадебное платье, – продолжил опекун и кивнул на жену.
– А я, так и быть, дам свои туфли, я их носила прошлым летом, – хихикая, добавила Сайраз.
– А я дам перчатки, – заверила Люсинда, накручивая локон мышиного цвета, на палец.
– Благодарю за оказанную честь, можно идти? – спросила, сохраняя покорность.
– Иди и не дури, барон для тебя выгодная партия! – опекун посмотрел на меня внимательно.
– Что вы, это замечательная партия, – кивнула согласно, – только надо травы развесить.
– Незачем ерундой заниматься, займись платьем, его наверняка ушить нужно, ты худая как палка!
Баронессы тихонько хихикали, слушая отца.
– А как же мы будем без чая? Травки-то для чая, – возразила я.
