Однажды, жарким летним днем, арабские ребятишки, плескавшиеся и игравшие на берегу Нила, внезапно загалдели и сгрудились вокруг какого-то предмета, полузарытого в песок. Старший подросток, смуглый Абдул, осторожно очистил вещь, оказавшуюся темно-зеленой флягой, от песка, и торжествующе поднял ее к Солнцу.
– Дай, дай поглядеть! – десяток рук протянулся к Абдулу, но тот только прижал флягу к груди, а затем поболтал ей в воздухе. Но, вместо ожидаемого бульканья, из сосуда раздался легкий стук – во фляге что-то было, и это была явно не жидкость.
Нахмурившись, Абдул, окруженный ребятишками, осторожно свинтил крышку, и потряс флягой над песком. Оттуда выпали камешки и скрепленные, исписанные листы, по всему – вырванные из блокнота.
Юноша раскрыл их и увидел явно европейские буквы, написанные торопливым почерком, причем некоторые буквы и слова были перекошены, словно автору не хватало света.
– Что это, Абдул? – спросил юношу один из мальчиков. – На нашу, арабскую вязь не похоже…
– Это русские письмена, – ответил озадаченный Абдул. – У меня отец, в свое время, в Москве учился, несколько книг оттуда привез, поэтому я знаю, о чем говорю…
Он нерешительно помял листы, затем, просияв, крикнул ребятишкам:
– Я отнесу их отцу, а тот уже будет знать, что с ними делать!
И, сверкая голыми пятками, подросток, поднимая тучи пыли и песка, рванул к ближайшей улице. С неба, на событие равнодушно взирало слепящее Солнце – бог Ра, которому поклонялись предки Абдула, и которому не было никакого дела, до столь незначительного события.
* * *
Спустя сорок минут отец Абдула, нахмурившись, перебирал исписанные листы, вспоминая русский язык, и силясь понять, что же, на них написано.
– Ну, что там, пап? – нетерпеливо спросил Абдул, перегибаясь через кресло на котором сидел его отец – благообразный, на удивление светлокожий, пожилой араб по имени Саид ибн Джаффар.
– Не знаю, сын, не знаю. Я понял, только, что ты нашел что-то очень важное, грозящее смертью одному русскому ученому, но, я, к сожалению, плохо разбираю рукописные, славянские буквы. Придется звонить русскому послу…
Араб пожевал губами, почесал бороду, взглянул на листы бумаги и флягу, лежащие на столе, и решительно приказал сыну:
