И вот, «все люди били челом князю Мстиславскому со товарищи, чтобы пожаловали, приняли Московское государство, пока нам Бог даст государя». Такую присягу принимали эти «люди» первому нашему Временному правительству после изгнания Шуйского. Боярская Дума, конечно, с удовольствием «приняла» Московское государство. Мстиславский – мнимый крестный отец первого Лжедмитрия, пересидевший во главе земства и опричнину, и смуту, и польские наскоки, теперь небось желал на себе убедиться, что нет ничего более постоянного, чем временное.
В присяге обещалось также Василию Шуйскому не кланяться, «а буде выскочит» – гнать в шею. Пока смирно сидит, то ни его, ни уголовника Дмитрия Шуйского не казнить. А им – в Думу не заглядывать и на боярскую лавку не моститься.
Завершалась присяга второстепенными уверениями и оправданиями, что Василия обязательно нужно было проводить с престола из-за малого авторитета. От этого, дескать, поляки Жолкевского теперь в Можайске, Вор – в Коломенском, ворье с малой буквы – по всей стране. Так что, давайте ополчаться, но не столько из-за неправильного польского управления или бесчинств, как из-за того, «чтобы наша православная христианская вера не разорилась и матери наши, жены и дети в латинской вере не были».
На том и поклялись Господу.
И тут же оборотились скользким двуглавым змием. Первая голова, управляемая Ляпуновым, потянулась к Лжедмитрию, вторая, боярская, стала косить в сторону Жолкевского, вражеского гетмана, но цивилизованного, черт возьми, человека! Не хотелось боярам допускать к Шапке «шпыней» коломенских. Лжедмитрий II, поговаривали, уже раздал своим пацанам все крупные титулы и места. Так что, на место каждого природного боярина в потешном дворе Самозванца уже скалилось по нескольку самодельных боярчиков.
По настоятельному зову земли русской в единственном лице ее двуличного начальника Мстиславского гетман Жолкевский 20 июля 1610 года (в самый день рассылки текста антипольской присяги по городам) двинул из Можайска «защищать столицу от вора», о чем известил москвичей встречной грамотой. Ниже по тексту Жолкевский обещал все делать хорошо и не делать плохо, расписывал европейские преимущества, уговаривал отстать от обычного российского скотства в политике.
