Всему, что зрим, прообраз есть, основа есть вне нас,
она бессмертна – а умрет лишь то, что видит глаз.
Не жалуйся, что свет погас, не плачь, что звук затих:
исчезли вовсе не они, а отраженье их.
Джалаладдин Руми
Извилистые тоннели карцера тянулись в глубины самой преисподней. Сотни холодных коридоров, бездонные ямы и тяжёлые двери – всё воняло плесенью и не давало душам выбраться на свет.
Алмазные кандалы сдавливали запястья. Цепь ошейника заставляла стоять на коленях. Кожа под оковами распухла, завывала от жжения, а во рту растворялся соленый привкус крови.
Я вслушивался в удары сердца – единственный источник времени. Еще день. Час. Минута… И всё закончится. Пытаться сбежать бесполезно…
Среди тьмы знаний в голове не находилось ни одной спасительной ниточки. Я захлёбывался от боли и голода, размышлял и ждал приговора.
В Обители мне подобных называют низшими. Демонское отрепье. Высшие боятся нас и обходят стороной, как люди зачумленных больных, покрытых гнойными бубонами, да и считают, что демоны – болезнь, черная смерть или холера на теле Обители. Меня презирали. Ненавидели за то, кто я есть.
Сородичи твердили одно и то же. Смирись. Не питай надежды. Демону не оказаться среди высших! Даже после того, как я доказал обратное, братья не поддержали. Они предали меня.
Когда я был молод и учителя Обители хвалили за очередные успехи, то в мечтах представлял, как отправлюсь в высший мир, найду отца и воссоединюсь с Творцом. Глупые надежды наивного парня. Правда сожгла их дотла. Демонам не позволено покидать галактику. Никогда.
Быть другим – значит быть изгоем. Я стал тем, кто воспротивился унизительной жизни, неотвратной судьбе, какой окрестили при рождении. Понял, что обрести свободу получится, только если послать в бездну одобрение окружающих.
Я начал игру… опасную. Игру, которую начнет лишь тот, кому неведомо чувство страха, но риск мог окупиться величием, справедливостью и возмездием. Да, я начал эту игру и близко подобрался к победе. Но проиграл…
Теперь прибудут серафимы и решат мою судьбу. Я жду, хоть и понимаю, что со мной сделают – разорвут душу на миллионы осколков.
Это конец.
Не вмешайся Феликс, мир бы изменился. Единственный, кто знал правду и от кого я избавился. Стёр. Судья не должен был вернуться, не должен был помешать. Его не существовало! Его душа не подавала признаков жизни: ни призраком, ни человеком.
