Сон был очень глубокий, я едва чувствовал толчки в плечо. Попытавшись отмахнуться рукой, я приоткрыл левый глаз и увидел багровый закат, который заслонял маленький толстый ребёнок с комично большим поросячьим пятачком вместо носа. Бред какой! Я зажмурился, толчки продолжились, послышался детский голос:
– Ну чего вы лежите, хватит уже, вставайте, пожалуйста, мне вас в штаб ещё вести.
Не открывая глаз, я ответил своему дивному видению:
– Ты тоже ложись, знаешь, как оно хорошо поспать-то, – я снова почувствовал, как разум улетает далеко в космос. Сильный толчок в плечо развернул моё тело.
– Вы меня простите, Степан Андреич, но я вас бужу больше часа, вставайте ради Владыки.
– Какого ещё Владыки…
Жуткое зрелище: пухлая девочка, одетая в школьную форму, стояла как реальная, в одной руке держала кусок желеобразного батончика, в другой – розовый рюкзак в виде слоника, цепко ухваченного за хобот.
– Ну вставайте же, мне в школу идти надо, – говорила она умоляюще, красиво сложив брови домиком. – Я понимаю, что вы у нас новенький, давайте я помогу…
Кинув батончик в портфель, она за руку сдернула меня с лежанки, применив силу, какой не могло быть у маленькой девочки. Я потёр глаза, огляделся. Ничего не понятно. Кругом кроваво-красное зарево, столбы едкого серо-рыжего дыма, который, поднимаясь в небо, превращается в грязные облака. Осмотревшись, я остановил взгляд на ребёнке. Девочка была очень довольна проделанной работой, ее улыбка сделалась шире, показав два больших клыка, похожих на бивни. Странный сон. Я дотронулся до носа-пятачка: на ощупь он был как настоящий, влажный; она периодически двигала им в разные стороны.
– Это Челябинск? Тут с каждым годом становится все симпатичнее, – невольно тыкнув пальцем в пятачок, как в кнопку, спросил я. – Эх-х… Где ж я так нагрешил…
– Степан Андреич, вы как бы в аду, понимаете? – девочка снова включила умоляющий взгляд, спрятав клыки. – Но угадали: мы совсем недалеко от Челябинска, – она провела маленькой ручкой по носу. – Пойдёмте, я отведу вас в штаб.
– А ты-то чего в аду делаешь, ангелок? – мы выходили на освещенную тусклыми фонарями на дорогу, ведущую к большому чёрному зданию, которое напоминало заброшенный советский завод. – Мамку не слушалась?
– Мамку-то слушалась, – девочка, тяжело вздохнув, опустила глаза. – Кушала я много, а кормили меня недостаточно! – детское лицо моментально покраснело от злости. – Я и сейчас голодна, но батончик держу для вас, у вас же задание!
