– О, глянь, сиротинушка наша пришла, – совсем не шёпотом и, совершенно не стесняясь моего присутствия, произносит высокая блонди. Кажется, её зовут Катрин. Хотя подружка иногда называет её Катей.
– Да уж, скоро всяких бомжей будут пускать в элитные вузы, – отвечает ещё громче Алина.
Я вздыхаю, но внимания на дамочек не обращаю. Вернее, делаю вид, что не обращаю. Обидно, конечно, и неприятно чувствовать себя оборванкой, но я время от времени напоминаю себе, что всё это юношеская дурь, которая с годами выветрится из их голов. Наверное. В любом случае это их проблемы, не мои. Я же пришла сюда учиться. Учиться, а не заводить друзей. Да и не нужны мне мажористые друзья. Ни мне их никогда не понять, ни им меня. Слишком разные понятия и ценности.
– Фу, ну точно бомжиха, – Катрин морщит свой чересчур маленький, явно «отремонтированный» у пластического хирурга нос. Скользя высокомерным взглядом по моей толстовке.
Я сжимаю челюсти, мечтая в эту минуту попортить «фасад» обеим, да так, чтобы уже ни в одной клинике не взялись делать из них красоток. Но мне моё место в самом престижном вузе страны, заслуженное потом и кровью, конечно же, важнее.
Девушки, потеряв ко мне всякий интерес, наконец, отваливают и начинают болтать о своём. Открыв учебник, пытаюсь сконцентрироваться на предмете, но из-за их трёпа получается из ряда вон плохо.
– Слушай, а где мой красавчик, а? С первого дня учебного года его нет. Я уже извелась вся, – томно постанывает Катрин, поправляя свою пышную шевелюру. – И на звонки не отвечает, прикинь?
– Да придёт твой мачо, никуда не денется, – ухмыляется Алина. – Мой отец сказал, что он в центре опять. Сейчас нервишки подлечит и прилетит к тебе твой сизокрылый.
Я едва не хмыкаю, нечаянно их подслушав. Парень Катрин психопат? Что ж, они идеальная пара. Тут же чувствую себя неловко из-за своих дурных мыслей и пресекаю их. Не хватало стать ещё такой же злобной, как эти фурии.
А спустя пять минут и вовсе забываю об этом разговоре, потому что аудитория заполняется смехом и шумом – входят студенты, а за ними и преподаватель. Я отключаюсь от посторонних звуков, ловлю ту самую волну дзэна и концентрируюсь на невысоком, лысоватом преподе с благородными чертами лица.
Все рассаживаются по местам, а Николай Степанович поправляет свою неизменную бабочку и, всех поприветствовав, начинает пару.
