Глава первая, где Малявку тошнит в розовые тапки колдуньи, а Ника спорит на сто рублей
– А Чудовище и не думает защищаться, ему не того, оно страдает, что Белль уехала, – громкий голос Ники разносился по всей маршрутке, безнадёжно стоявшей в пробке под развесистой пальмой.
Когда у Ники появился новый парень, Лев сделал две вещи. Точнее, перестал делать. Первое: отзываться на "Львёнка". Второе: называть Нику мамой.
Ника этого, разумеется, не заметила. А Малявка, разумеется, заметила и тут же начала делать две вещи. Первое: каждую секунду произносить слово "львёнок", объясняя, что имеет в виду свою замызганную плюшевую игрушку. Второе: называть Саныча папой.
– И тут гнусный Гастон начинает мутузить депрессивное Чудовище…
– Девушка, замолчите ради бога! Не могу больше! Сейчас голова лопнет! – взмолилась толстая тётка, сидевшая напротив.
Ника подняла бровь, и Лев замер в ожидании скандала. Он не выносил, когда рядом ругались. Тем более Ника. А она это делала с таким же кайфом, с каким пила кофе с пахлавой.
Но в следующую секунду произошли две вещи. Первое: у тётки лопнул пакет с сердечками, который она судорожно прижимала к себе, и на пол хлынуло пляжное барахло. Второе: у Ники в кармане запела уличная певица из Парижа. Голос был хрипловатый и хулиганский, как у самой Ники. А пела она о том, что хочет любви и радости, а не денег. Когда-то давно Ника переводила Льву эту песенку на кухне, размахивая поварёшкой, как дирижёр.
Тётка кряхтя пыталась дотянуться до своих пожитков. Наклониться ей мешали толстые колени, упиравшиеся в сиденье Ники. А Ника, с трудом выудив из драных джинсов телефон, уже радостно кричала в него:
– Ну, опоздаем! На границе переночуем! Не на Белое же море приехали – тепло!
В ответ из телефона доносилось то ли рычание, то ли гром. Ника отодвигала трубку от уха и смеялась. Как можно смеяться, когда на тебя рычат? Уму непостижимо!
– Хозяин нашего ранчо переживает, что мы не успеем на последнюю Газель, – объяснила она Санычу, который ни о чём не спрашивал и уже давно ни на что не реагировал.
Трубка продолжала содрогаться от рычания. Маршрутка дёргалась, как в припадке. Малявка клевала носом, но то и дело стукалась о ключицы Ники и вскидывалась, бессмысленно хлопая глазами. Боб Марли на футболке Саныча прилип к его впалому животу. Даже Ника притихла, вглядываясь в густую южную тьму за пыльным окном.