Сквозь жалюзи в кабинет заглядывает темень. Смена закончилась десять минут назад, но в коридоре, даже к гадалке не ходи, остались пациенты. Света, моя медсестра, до ужаса не любила дни, на которые выпадала третья смена. Тогда я работала до последнего пациента и часто уходила практически перед закрытием поликлиники. Она добровольно оставалась со мной, но приём приходилось вести под аккомпанемент её ворчания. Персонал считал Свету вздорной скандалисткой. Педиатры с ней не срабатывались и чуть ли не бились в нервных конвульсиях, жалуясь на неё коллегам. На самом деле, Света добрая, только по ней это совсем не видно.
Вот и сейчас она выглянула за дверь, перекинулась парой слов с кем-то, и, вернулась на своё место, не забыв перед этим красноречиво взглянуть на наручные часы, и принялась ворчать:
– Человек шесть и все без талонов. Домой пора. Мне ещё подарки покупать.
– Светлана Ивановна, дети же, – мягко укорила её. – Со взрослыми я бы не церемонилась.
Она сложила пухлые руки на груди, всем видом показывая, что нисколько мне не верит:
– Конечно-конечно, Марина Николаевна. Вот только и вас дома не хомячок ждёт.
– Да, не хомячок, а Лисёнок, – согласилась я, пальпируя животик пятилетней малышке.
– Настоящий? – недоверчиво округлила глаза девочка, а её мать поспешила шикнуть на неё.
– Самый настоящий. Рыжий и хитрый, – я широко улыбнулась и заговорщически понизила голос.
Мой Лисёнок был точной копией отца. От меня ему досталась только рыжина и россыпь веснушек на любопытном носу. Зеленоглазый, не по-детски рассудительный четырёхлетний мужичок, который вчера попросил помочь с письмом для Деда Мороза и обстоятельно надиктовывал параметры робота на пульте, желаемого в подарок. Вспомнив, что Света сегодня тоже собиралась ехать за подарками, я повернула голову к ней:
– Светлана Ивановна, да вы идите уже. Сама справлюсь.
На лице медсестры отразилась внутренняя борьба. Потом, будто боясь передумать, она подскочила со стула, наскоро напялила бесформенный пуховик, и уже в дверях притормозила:
– Точно справитесь?
Получив в знак согласия кивок, она вышла. Пусть идёт. Что случится, если я задержусь минут на двадцать-тридцать? Разве что Максим вздохнёт, что я опять застряла в поликлинике вместо того, чтобы уделить время семье. Хотя не ему судить. Он детский хирург в областной больнице, и у него тоже работа на первом месте.
