ЛИЗА
– Елизавета Сергеевна, вы пойдёте на этот вечер! – голос замдиректора клиники «Лекарь» звучал не просьбой. Настоятельным, категорическим требованием. – И будете улыбаться Громову! И будете флиртовать! – Анисимова Маргарита Львовна, сидя за своим рабочим столом, крутила в руках ручку и пилила меня грозным взглядом. – И молитесь, чтобы его интерес к вам только укреплялся, иначе…
– Иначе, что? – вскинула брови я, выслушивая этот, мягко сказать, вопиющий, противозаконный ультиматум.
– Иначе бюджет клиники сильно провиснет, а в тех чёрных дырах могут премии и зарплаты исчезнуть. А с ними и место на вашей должности освободится. И туда встанет куда более сговорчивый человек.
– Представляю, как Ильичев будет раздвигать ноги перед Громовым, – холодно подметила я. – Или сразу зад подставлять? Хотя, лижет их отменно, судя по его карьерной лестнице…
Понятно, глумилась. Но как-то вышло, что Герман Громов, довольно известный в нашем городе предприниматель и меценат, положил свой зоркий глаз именно на меня. А я никогда не давала повода. Ни разу не ответила взаимностью на его ухаживания, какие-либо приятные слова в свой адрес. Я была сдержанна, как к любому другому мужчине, который показывал мне расположение. Так уж получилось, что после гибели моего любимого, никому не удалось занять его место в моём сердце, а стало быть и в постели им делать нечего.
Но Герман Громов был упрям в навязчивом желании меня заполучить. Не скрывал этого, не гнушался откровенно благими жестами, например, когда внезапно навестил частную клинику, в которой я работала. Нагрянул, изъявив желание сделать значительное пожертвование, пообещав его перевести в постоянную строку расходов, взяв нас под покровительство. И даже был готов нам помочь с клиентской базой, только с одним условием…
Я!
Да, вот так прямо в лицо и заявил: «Мне нужны вы! А я всегда добиваюсь, чего желаю!»
Терпеть не могла самовлюбленных, настырных, наглых мужиков, не принимающих отказа, но уважала прямолинейных людей. И единственное, что работало в его пользу, ни одного пошлого жеста в мою сторону Герман себе не позволял. Никаких диких и вульгарных выпадов, намёков на секс. Вежливость, учтивость, восхищение, уважение и терпение, которое было просто невозможно не оценить.
Громов был воспитанным мужчиной в годах, приверженцем старой школы завоевания женщины – тех времен, когда их добивались ухаживаниями и делами. Если бы не это, я бы его послала грубее. И дело не в личной неприязни, Громов очень привлекательный мужчина, и только бы ханжа это отрицала. Как, впрочем, и его достаток не мог служить пафосной причиной для отказа. Я не из тех, кто бьёт себя в грудь: «Меня не купить!».
