– Эй, ты это куда понес? Не-не, погодь, в смысле не надо нам сюда еще кровать! Да не тащи ты ее, э, кому сказал!
У входа в только что созданный Приют чуть ли не лбами столкнулись двое парней: один действительно взволок на крыльцо старую кровать и пытался теперь прорваться к двери; другой, Рысь, оную дверь заслонил и изображал командирский окрик.
Карл Мюнтие, мастер города Асн, как раз пришедший посмотреть, как там дела, остановился и одобрительно хмыкнул: последняя фраза ничего у мальца вышла. А что вчера его трясло, так это ладно, никогда раньше он домов не создавал, вот и трясло. Ну потрясет и перестанет.
Солнце слепило, Карл приставил ладонь ко лбу. Приют пах деревом, Карл аж отсюда чувствовал, а поле – пижмой, клевером, нагретой зеленью. Рысь, рыжий, тощий, только-только очнувшийся, все уламывал второго бросить кровать. «Слышишь, ну не, так не пойдет. Каркас оставь, а. Возьми подушки и матрас, отнеси в дом. Как ты ее допер-то вообще?»
Рысь спрашивал с недоумением и сочувствием, и это было хорошо. Он не орал. То есть хуже было б, если бы орал, и совсем плохо – если бы нес что-то в духе «а я тут главный, меня мастер попросил». Мастер, который стоял себе глядел, как замысел потихоньку обретает плоть, подошел ближе, сделался заметен и хмыкнул обоим:
– Денечка доброго.
– А, здрасте, доброго, – ответил Рысь и вытер пот со лба, и по тому, как он сощурился, Карл понял – ни черта-то он не помнит. – У нас тут типа спор.
– Да я вижу, что спор.
Чудак с кроватью так и замер, мотал головой, и Карл кивнул ему – мол, сгинь давай. Тот от кровати отцепился, но сгреб одеяло, обе подушки и простыню и с этим грузом просочился в дверь.
Рысь остался, и кровать теперь стояла между ним и Карлом.
– А вы кто будете, прощения прошу?
– Я-то? – Карл не спеша вполоборота уселся на голый матрас, вытянул ноги, поддернул штанины. – А мастер здешний. Слышал о таком?
– Так это вы сказали, что я здесь все создал?
– Ну, все не все, а дом вполне себе.
Рысь обходил кровать так медленно, что стало ясно, почему появилось прозвище. Карл ждал. «Ну кинься, кинься, если хочется». Рысь застыл рядом, голос его чуть дрожал – то ли страх, то ли злость, то ли всё вместе:
