Мусорный ветер, дым над Землей,
Вместо людей – «машины».
Армен Григорян, Крематорий.
Fighting, because we're so close
There are times we punish those who we need the most
No we can't wait for a savior
Only got ourselves to blame for this behaviour
But nobody knows (nobody knows)
What's gonna happen tomorrow
We try not to show how frightened we are
It would seem lonely if you were the only star in the night
You've got to believe it'll be alright in the end
You've got to believe it'll be alright again
– What's gonna happen tomorrow – Duran Duran.
(Мы боремся друг с другом, потому что мы слишком близко.
Временами мы наказываем тех, в ком нуждаемся больше всего.
И хотя мы не можем надеяться на спасителя,
Мы сами виноваты в своём поведении.
И никто не знает,
Что будет завтра.
Мы стараемся не показывать, как мы напуганы.
Была бы ты одинокой, если бы на ночном небе
Ты была единственной звездой?
Тебе нужно верить, что, в конце концов, всё будет хорошо.
Тебе нужно верить, что опять всё будет хорошо).
Перевод.
Вступление
Ладога, вопреки всяким опасениям, осталась на месте. Развела в себе, правда, разную погань, чуть изменила привычный цвет, но в целом, вела себя в рамках приличия: не иссохла, не превратилась в океан. В принципе, дело понятное – изменились до полной неузнаваемости только те места, коих не касалась рука человека. А таких, признаться, к так называемому 21 веку осталось не так уж и много.
Зацвела буйным цветом лесов и полей Антарктида, отвоевав себе у океана перемычку до былой оконечности Южной Америки. Провалились в тартарары джунгли Амазонии, да еще раздавился в лепешку город Вашингтон с прочими Белыми домами. Держал-держал на себе непознанное количество лет огромную массу большущих, словно горы, метеоритов, как магнитом затянутых «гнездом американской демократии», да и в конце-концов не выдержал, спекся. Точнее – сдулся, погребая людей под прессом складывающихся, подобно карточным домикам, строений. Местный президент даже не успел толкнуть очередную речь народу.
Что касалось «Россиянии», то здесь развернулись полномасштабные и удалые баталии. Много народу, конечно, отсиживалось по домам, но еще больше устраивали между собой битвы, где побежденных и победителей не было – оставались живые и мертвые. Руки были развязаны у всех. У одних – жаждой убийства, у других – стремлением выжить.
