Я никогда не был литератором.
И даже сочинение по «Войне и миру» в девятом классе списал у девушки, которая писала его на год раньше, она училась у другого преподавателя «рус. яза» и «лит-ры», поэтому поймать меня на плагиате было нереально. А моё медальное сочинение на выпускном экзамене мы писали всей учительской: с учителями литературы, истории, математики… Как и все выпускники-медалисты в то время, должен признаться.
И каких-то «мук графомана», нестерпимой потребности что-то письменно излагать, о чём я регулярно читал или слышал, у меня никогда не было.
Идея такого вот разговора, в который я втягиваю читателя, возникла у меня не одномоментно.
Однажды один из моих руководителей дал мне совет, который удивил меня своей свежестью и практичностью. Я, человек, который был на тот момент абсолютно уверен в том, что «я сам себе психолог», что «меня не надо поучать» и что «я сам во всём разберусь», вдруг понял, что до достаточно простой и полезной в работе и в повседневной жизни истины сам вряд ли бы додумался. Или дошел бы до неё, но гораздо позже.
Тот совет я обязательно обсужу в рамках этой книги. Тогда я его просто запомнил. Позже – активно применял и применяю. Этого руководителя я записал тогда в (мысленный) список своих учителей.
Это было, наверное, первым «кирпичиком» моего понимания сути работы руководителя.
Таких «кирпичиков» со временем стало больше. До некоторых я доходил сам, о других мне рассказывали другие мои учителя, число которых росло – и оно, надеюсь, не остановится, потому что учиться у других полезно всегда.
Самым неприятным в процессе «дохождения» (доходения? дохода?) было то, что многие тезисы, о которых я буду говорить, пришли ко мне из «антипримеров». Я ясно видел, что некоторые мои начальники или коллеги допускают ошибки, которые мне кажутся очень явными. Иногда возникало ощущение, что вместе с высокой должностью человек получает какую-то индульгенцию, которая, по его мнению, делает любое его деяние, фразу единственно верной и ненаказуемой. Я видел начальников, у которых от чувства собственной крутизны и безнаказанности, что называется, «срывало башню» и начисто отключалась самокритика и вообще критический взгляд на свои действия и поступки.
