Вожак стаи отпустил мальчика
Заря начала окрашивать край небосвода в розовый цвет. Но внизу, в котловане, еще темно. Посередине молчаливое кольцо бродячих собак. Большинство из них, даже сидя, смотрит сверху вниз на мальчика, который застыл в центре круга.
Молчит стая, молчит мальчик. Лишь раздуваются звериные ноздри, вдыхая дразнящий запах свежего мяса с кровью.
За спиной мальчика тяжелая котомка, низ которой темнеет бурым пятном. Собаки голодные – хочется броситься на эту котомку, впиться клыками и урвать лакомый кусок. Но что-то держит стаю от первого броска, она не спешит: маленький человечек не помеха. Носы и уши не чуют других помех. В такие ранние часы люди спят, в этом котловане и вокруг него шум и грохот начнется много позже, когда солнце будет жарить вовсю и стая попрячется по разным щелям, которых здесь много. А сейчас она здесь хозяйка. Мальчик вот-вот сам бросит свою ношу и побежит. Тогда…
Мальчик не побежал. Он долго смотрел в глаза огромного лохматого пса и, не моргая, не спеша, уверенно, будто хозяин, пошел прямо на него.
Пса это не удивило. Он так же молча посторонился и пропустил мальчика. С ношей, аппетитно капающей свежей кровью, которая неудержимо тянула за собой чуткий нос вожака. За ним так же молча потянулась вся стая.
Мальчик не оглядывался. В тощие плечики больно впились лямки, хотелось ненадолго прижаться котомкой к бетонному столбу или обломку. Но мальчик шёл, стараясь унять дрожь в коленках.
Через какое-то время мальчик понял, что сзади никого нет. Украдкой оглянулся: да, собак не видно. Может спрятались за кучами строительного мусора, поджидают впереди?
Перешагнул через рельсы железной дороги, которая проходила у самой калитки их дома – никого! Только встречный радостный лай Арслана. Тут полились слезы. Обнял любимого Арслана и заревел. Навзрыд…
Место действия – стройплощадка нынешних микрорайонов «А» и «Б» на месте садов кишлака Дамарык под Самаркандом.
Ноша – семейная доля от свежезарезанного бычка, которой нагрузила жена дяди Барота: «Ничего, до начала дневной жары донесешь!»
Мальчик (10 лет) – это я.
До сих пор не знаю: как угадал вожака и почему он меня отпустил.
Декабрь 2021 г., Сочи
Как я впервые вкусно согрешил
Я сейчас прочитал, что в годы Великой Отечественной войны Советский Узбекистан принял более 1,5 миллиона эвакуированных людей, из них более 250 тысяч – дети. Это – не цифры, это живые люди со своим горем, живые люди, что приняли чужое горе как своё и широко раскрыли свои двери и сердца. Приезжие тоже не оставались в долгу. Моего дядю, Абиба (мы его звали дядя Алик), 1942 года рождения, усыновила и воспитала фельдшер детского дома Клавдия Поликарповна, эвакуированная из-под Ленинграда.