Свое место в литературе Аркадий Бобрик отыскал благодаря дядюшке Вениамину Гулебе. Но случилось это при довольно странных и печальных обстоятельствах.
Его любимый дядюшка Веня, будучи летчиком, разбился в горах далекой африканской Петагонии. Сгоревший самолет обнаружили только через месяц, а дядюшку, как это водится, помянули по всем православным канонам.
И вот однажды от дядюшки пришло письмо. И письмо это не валялось на почте, как это нередко случается. Его отправили всего три дня назад – о чем сообщал штемпель на конверте. А из послания следовало, что написано письмо… на том свете.
Известие было столь невероятным, словно в квартире неожиданно появилась лошадь и ударила Аркадия копытом.
В своем письме дядюшка обстоятельно и во все подробностях сообщал племяннику, как он обустроился в лучшем из миров.
– Светка! – закричал Аркадий, призывая на помощь старшую сестру. – Ущипни меня, у меня что-то с головой!
– Я давно это знаю.
– На, почитай!
Аркадий протянул конверт. Светлана прочитала первые строки и, охнув, села на диван.
Значит, у меня с головой все нормально! – обрадовался Аркадий, но на всякий случай потер виски. За последние – они же единственные – двадцать лет Аркадий впервые получал подобные весточки. И если бы раньше ему кто-то сказал, что такое возможно, он бы из предосторожности отодвинулся от собеседника.
Юноша несколько раз перечитал послание с того света.
«Аркаша, ты мне в прежней, да и в теперешней жизни очень близок, – сообщал дядюшка. – И я очень сожалею, что раньше не придавал значения твоим литературным опытам. А теперь, когда у меня появилось свободное время, прочитал кое-какие твои вещицы и понял, ты – настоящий талант. И это не только мое мнение. У нас тут полно всяких писателей и поэтов, некоторые даже с нобелевкой. И все они в восторге от твоих шедевров, в особенности от стихотворенья про воробья. Я даже выучил его наизусть.
От слов, произнесенных напоследок,
От равнодушья в голосе твоем,
Возьму билет и в Индию уеду,
Где после смерти стану воробьем.
Обзаведусь кафтанчиком пернатым,
На лапках заимею коготки,
И сделаюсь отъявленным фанатом
Лепешек из маисовой муки.
Выискивая маленькие крохи
В жаровнях раскаленных площадей,
Я позабуду жалобы и вздохи,
Что издавна преследуют людей.
Но как-то на рассвете, спозаранку,
