© Шпак М.Е., 2022
1
– Мамка! Мамка! – бежал, смешно размахивая ручонками, чумазый малыш. Круглое личико его было чёрным, то ли от загара, то ли от грязи, а может, от всего сразу Шорты его держались на одной лямке, да и та всё норовила сползти с худенького плечика, и он, пытаясь её удержать, время от времени высоко поднимал согнутый локоть правой руки, безуспешно пытаясь вернуть непослушную лямку на место. Выбежав на крыльцо и не увидев никого в ограде, он, радостно неуклюже подскакивая, перебежал весь огромный двор, поднимая голыми ножонками пыль и распугивая кудахтающих от негодования куриц, нырнул между двумя столбами, оставшимися от истопленного в зимнюю стужу сарая, и оказался в поле, где мать с двумя дочерьми, Лёлей и Валей, окучивали картошку. Причём работали, как, впрочем, и всегда, только мама с Лёлей. Валя же их развлекала: она пела, слегка пританцовывая между цветущим ровными рядами картофелем:
– У дороги чибис, у дороги чибис, он кричит, волнуется, чудак. Ах, скажите, чьи вы, ах, скажите, чьи вы и зачем, зачем идёте вы сюда? – Её голос, чистый и звонкий, далеко разносился в это раннее летнее утро 1950-го года.
– Небо голубое, луг шумит травою, ты тропу любую выбирай! – весело пела восьмилетняя Валя, и невдомёк было и ей, и сестре Лёле, и маленькому Кольке, и даже матери, что уже меньше, чем через полгода, в конце ноября, всю их жизнь перевернут три пригоршни ржаной муки, унесённые матерью с пекарни, где она тогда работала.
– Это – нам с тобою, всем нам дорогое, это наш родной, родной любимый край! – пела счастливая Валя.
Мать удивлялась: откуда у дочери такой талант? Она не помнила, чтобы в её семье кто-то пел, тем более так! Да и не до песен особо было. Война вот только пять лет как закончилась, голод ещё не отпустил. Ни отца, ни даже похоронки на него они так с войны и не дождались, только странная бумажка – «пропал без вести». Валя тогда не понимала, как это – «без вести» – без весточки что ли, не оповестил никого или как?!
– Мамка! – бежит, запыхавшись, Колька. – Мамка! Там чайник кипит уже горбом!
– Прямо горбом? Ну пошли пить чай, – смеётся мать, и Валя смеётся, громко, звонко.
Она вспомнила, как, года три назад, вися на заборе и по обыкновению, весело напевая, она сама зазывала всех соседей, проходящих мимо её двора:
