Десять лет назад
Никогда не понимала прелестей шумных дискотек: громкая музыка, алкоголь рекой. Нетрезвые парни пытаются подкатить к тебе со всех сторон, девушки соревнуются, кто же из них более откровенно одет. И что в этом такого особенного? Я не ханжа, но сама старалась такие мероприятия обходить стороной.
Правда, в этот раз отделаться не вышло, и подруга едва ли не силой затащила меня на студенческую вечеринку в клубе университетского кампуса.
– Восьмое марта у нас или как? – ворчала на меня Дашка. – Девочкам надо отдыхать, – изрекла подруга и продолжила потрошить мой шкаф. – Господи!
– Что такое? – я испуганно отложила книгу.
– Как ты в этом ходишь? – Даша вытащила мое любимое клетчатое платье.
– А что с ним не так? Оно очень милое и нежное, – я пожала плечами.
– И кого ты себе найдешь в нем? Старомодного романтика? Маруська, – подруга плюхнулась на мою кровать, – тебе надо не о художниках читать, а хоть раз модный журнал открыть.
– А что плохого в книгах о художниках, если я сама собираюсь стать художником?
– Плохого ничего, но и толку никакого. В них о жизни не пишут, о любви там тоже ничего нет. Ладно, давай лучше подумаем, во что тебя нарядить. Не в пижаме же ты пойдешь.
– Может, я лучше вообще дома останусь? А ты иди сама.
– Ну, уж нет, разве может лучшая подруга бросить меня в одиночестве? Вдруг со мной что случится?
– Хорошо, уговорила, – вздохнула я.
От шума, громкой музыки и духоты мне стало дурно. Дашка перебрала лишнего и отказывалась уходить. Мы повздорили, и чтобы успокоиться и передохнуть, я выскочила на мартовскую прохладу, даже не подумав про куртку.
Я злилась и нервничала, не зная, что делать: плюнуть на все и уйти или пытаться утащить подругу домой. Холод пробирал до костей, меня уже начал трясти озноб.
– Глупо, – раздался голос из темноты.
– Что? Кто здесь? – я покрутила головой, в поисках того, кто это сказал.
– Вот так стоять тут и мерзнуть. Только пневмонию заработаешь, – из тени, под свет фонаря, вышел высокий и худощавый молодой человек. В желтом свете его волосы напоминали нимб, а острые и тонкие черты лица казались неземными.
– Я просто.… Там подруга… – смущенно пробормотала я. Глядя на него, у меня пропал дар речи.
«Он как будто Адонис, сошедший с картины Франсуа Лемуана» – пронеслось в моей голове.
