Церковь была переполнена. Горели свечи – много свечей – и одуряюще пахло ладаном. В переднем ряду кто-то постоянно кашлял и шмыгал носом – скорее всего, моя тетушка Лавиния, с самого утра прикладывавшая к глазам батистовый платочек, или же няня Флоренс, отлично обходившаяся и без него. Задние ряды, которым не досталось места на скамьях возле алтаря, молчаливо напирали, и на них шикали, прося не толкаться.
И все это под разносившийся по церкви глубокий, грудной голос святомонахини Иридии, уже добрый час выводившей молитвы к Великой Матери.
Этот ее голос, и запах горящих свечей, и разгоряченные людские тела – многим здесь не помешало бы постирать пропахшую потом одежду, да и самим хорошенько помыться, – а еще слишком сильная для июня жара, втекавшая в распахнутые дубовые двери, – все это погружало меня в полубессознательное состояние.
Оцепенение давно уже охватило мысли и чувства, тело одеревенело, и я больше не ощущала ни ног, ни рук, в которых старательно сжимала зажженную свечу. Но была рада этому дурману, этой спячке, на короткий срок избавившей меня от мучительных размышлений и поиска выхода из ситуации, в которую я попала.
Потому что выхода из нее не было.
Тут на хорах грянули, затянули церковный гимн, да так громко, что я дернулась, возвращаясь из полузабытья в реальность. Сердце бешено заколотилось, и я растерянно обвела взглядом пеструю толпу – кажется, в церковь Великой Матери, стоявшую на выезде из Нукка, пришел весь округ Гленншир. Подумала отстраненно: а чего все так вырядились, если у нас похороны?..
Но тут пришла в себя окончательно. Тряхнула головой, разгоняя остатки липкого тумана. Потому что у нас были вовсе не похороны – я присутствовала на собственном венчании. Простояла почти час на коленях на мягкой подушечке возле алтаря, и этот высокий мужчина рядом со мной, от которого за версту разило Светлой Магией, одетый в парадный темно-синий камзол с блестящими пуговицами на груди и Пурпурным Сердцем за храбрость, вот-вот станет моим мужем.
Именно это и ввергало меня в пучину отчаяния – моя собственная свадьба!
К ней я относилась, как к похоронам, а брачный договор расценивала, как смертный приговор. Потому что осуждена я была без суда и следствия; вины моей не было и в помине – в чем может быть виновата та, которую назначили стать женой лорда Тайлора Бростона, нынешнего Верховного Мага его Величества, еще в колыбели?!
