– … ни с того ни с сего приволокла все свои дипломы, – донесся голос Анечки из приемной. – Повесь, говорит, на стену к остальным. Ну, куда я их повешу? Клиентам по барабану, какой у нас замечательный бухгалтер. Шеф сказал, убери, места нет.
Ксения Васильевна замерла на лестнице за пару ступенек до верха. Рука ее сжала перила, дыхание перехватило: речь шла о ней.
– Что ж ты хочешь – Одуван наш старается соответствовать, – пробасила МарьМихална. – Будешь тут из штанов выпрыгивать, когда каждый месяц – вынь да положь. Квартирка у нее, конечно, конфетка, но ипотеку тянуть теперь полжизни будет. Вот и ходит без настроения.
– Я вас умоляю! Какое настроение, о чем вы! – протянула Ульяна. – Мужика нет, гормоны бушуют! То, как мегера, то хохот этот неуместный. Завела бы кого, но такая она нелепая – обнять и плакать.
– Ты же сама ей эту шапку подарила, – прыснула Анечка. – А теперь говоришь «нелепая».
– Ой, не могу, девочки, еще этот помпон! – согласилась Ульяна. – Дурочка, да и только!
– Дурочка, да. Но добрая, – резюмировала МарьМихална. – Странно, что еще не пришла, на нее не похоже.
Ксения Васильевна сорвала с головы разноцветную, с помпоном шапочку, и, чтобы не зарыдать в голос, засунула ее себе в рот. На цыпочках, боясь наступать на каблуки, скользнула мимо приемной. Свернула налево, потом направо в маленький аппендикс, ведущий к ее кабинету. Сунула руку в сумку, торопливо зашарила, ища ключ. Пальцы сначала уперлись в волосатые киви, купленные для МарьМихалны, потом в грейпфрут для Анечки. Ксения Васильевна сильней сжала шапку зубами и наконец подцепила брелок. Наощупь нашла скважину, провернула, шагнула внутрь, но в последний момент споткнулась о надорванный кусок ковролина, и не вошла – влетела в дверь. Фрукты поскакали по полу, ноутбук она успела подхватить и спасти, как полковое знамя. А вот коленкой со всей мочи приложилась о ножку офисного кресла, что раскорячилось своими колесиками почти на весь кабинет. В подмышке серого старомодного пальто с песцовым воротником треснуло, но это уже не заботило Ксению Васильевну, потому что боль в ушибленном колене казалась невыносимой.
Когда стало чуточку легче, и Ксения Васильевна снова смогла дышать, первым делом она выплюнула шапку. Осмотрела обслюнявленный помпон и швырнула ее на стол. Потом поднялась с пола, стараясь беречь разбитую ногу, замкнула за собой дверь и прямо в пальто тяжело села в кресло. В недрах сумки тренькнул смартфон, она поставила ее на колени, выудила его и бессильно опустила сумку на пол. На ковролин у кресла неслышно выкатилось крепкое зеленое яблоко, для Ульяны.
