Обняв колени, Янин смотрела в огромное, во всю стену, окно. И пусть развернувшийся перед ней пейзаж был всего лишь проекцией, он впечатлял: величественные горы вдалеке, чёрно-голубые лунки озёр и хвойный лес на переднем плане. Детализация была настолько качественной, что можно было рассмотреть нежно-зелёные побеги, и, казалось, не будь стекла, даже попробовать на ощупь колкую и упругую хвою. Говорили, что вживую такое можно было увидеть в Старом мире. Мире, существовавшем до того, как уцелевшее человечество спряталось за непролазным барьером Конкордии. Сейчас там оставалась лишь выжженная и отравленная пустыня.
Родной Восточный город тоже был по-своему красив, но Янин настолько привыкла к его висячим садам и узким каналам с молочно-бирюзовой водой, что редко поднимала голову оглядеться и попытаться оценить весь объём вложенных в него усилий сограждан. Другие города, напротив, интересовали куда больше – сегодня ей предстояло посетить Центр, где Янин ещё ни разу не была. У детей младше четырнадцати лет не было туда допуска, что уж говорить об экскурсиях. Таким было одно из правил Конкордии.
Пение давно вымершей птицы заменяло будильник, Янин жестом отключила сигнал. Нужно было собираться. Инно тоже не спал, волновался не меньше, она всегда чувствовала брата как себя – его эмоции, иногда даже мысли. Родившиеся в один день с разницей в пару минут, они всегда были неразлучны – руководство интерната пошло против правил и позволило сестре и брату жить в соседних комнатах, оказалось, именно так они чувствовали себя лучше всего и показывали отличные результаты в учёбе.
Янин прошлёпала босыми ступнями до противоположной стены, взмах рукой – и замаскированная дверца шкафа бесшумно сдвинулась в сторону, открывая доступ к небогатому гардеробу ученицы, состоявшему из однотонных брючных костюмов одинакового кроя – единая форма для всех воспитанников интерната. Сегодняшний день был особенным – они с Инно освобождены от занятий, потому вправе надеть форму любого цвета.
Фиолетовый. Она выбрала фиолетовый, зная, что и брат наденет форму этого цвета. Не сговаривались с вечера, не о том мысли были, но Янин всегда угадывала его действия.
Инно ждал её на оттоманке в коридоре, не спуская глаз с проекции на противоположной стене – в толще воды резвились разноцветные шустрые рыбки, лавируя между хаотичными потоками пузырьков воздуха. Тёмные непослушные волосы брата топорщились на затылке, словно отражали всю степень нетерпения. Форма была фиолетовой. Янин угадала. Или знала.
