Четырьмя годами ранее…
– Мы не позволим им так легко отделаться.
Младшая сестра посмотрела на меня глазами, полными слез.
– Что мы можем сделать, Джейс? Они уже победили. Лиама больше нет. – По ее щеке скатилась слеза. За все мои четырнадцать лет я не помню, чтобы она столько плакала. – Как и мамы.
– Она права, – прошептал мой брат Коул. – Есть вероятность, что мы сможем уговорить папу переехать куда-нибудь.
Его постоянная ухмылка исчезла с лица, а карие глаза стали почти такими же безжизненными, как глаза Лиама, когда я нашел его в шкафу три дня назад.
У меня все сжалось внутри. Больно было на него смотреть.
Никто никогда не догадывался, что они однояйцевые близнецы, ведь у них были совершенно разные характеры. И сейчас это служило лишь очередным напоминанием о том, что все полетело к чертям.
Моя семья постепенно разваливалась. Отец был слишком поглощен работой и собственным горем, чтобы попытаться что-то сделать.
Но это не значит, что я не могу.
Я подвел Лиама, моего младшего брата и лучшего друга, но я не имел права подвести единственных брата и сестру, которые у меня остались.
Я не мог позволить этому городу и его жителям разрушить мою семью.
Однажды мама сказала мне, что на правах старшего брата я должен присматривать за младшими. Мне нужно было стать человеком, на которого они всегда могут положиться, научить их уверенно идти по жизни, чтобы дальше они самостоятельно справлялись со всеми трудностями.
Но чтобы это сделать, мне пришлось выключить всю свою боль и позволить ярости, сидящей внутри меня, вырваться наружу.
Ни пролитые слезы, ни моления Бога о чуде не смогут вернуть маму и брата к жизни.
Бог давным-давно уже перестал слушать.
Мой папа был рядом с мамой, когда она сделала свой последний вдох.
И теперь я единственный, кто у них остался.
Это значит, что в моем сердце уже просто не находилось места для печали и горя. Теперь я должен заботиться не о мертвых, а о живых.
Гнев стал сильнейшей движущей силой. Он помог мне скрыть всю вину, которую я испытывал.
Я встал.
– Мы никуда не поедем.
