Медсестра Любочка в эту субботу кайфовала, накануне повыписывали больше половины отделения и пациентов осталось шесть человек, всего ничего. К тому же дежурил ее любимый врач Евгений Борисович, Женечка. Если никого сложного по скорой не притащат, то вообще прекрасно. Значит, вечером они спокойно посидят в ординаторской и выпьют кофейку с ложечкой коньячку. Она посмотрела на часы – ровно пять, можно уже вечернюю температуру померить, таблеточки на завтра раздать и неплохо бы потом в душ сходить. Люба взяла кювету с градусниками и направилась в мужскую палату, где семидесятилетний дедушка Захар, несмотря на свой калоприемник, резво щипал ее за попу и скабрезно шутил. И, как ни странно, так это лихо у него получалось, что ей даже нравилось. Ох, наверное большой опыт у него был по женской части! Выйдя со смехом из мужской палаты после очередного мощного комплимента деда Захара, она двинулась дальше по пустому больничному коридору с улыбкой на лице, тренируя походку модели. В женском крыле, конечно, не так интересно, но настроение было отличным и, дойдя до конца коридора, она открыла дверь последней шестиместной палаты со словами:
– Градусники ставим, девочки! Чего это вы спать надумали? А ночью что делать будете, на танцы все вместе пойдем?
Обращение «девочки» предназначалось старушке глубоко за восемьдесят и действительно молодой барышне лет двадцати. А что? Пациенткам такое нравится, если только какая-нибудь гнусная зануда не попадется. Была тут такая месяц назад, лежала в очках с умными книжками и язвой желудка. И возраст всего ничего, немного за сорок, но когда Люба привычно и весело обратилась ко всем дамам в палате: «Девочки, попочки готовим! Укольчики пришли,» та отложила книгу, фыркнула и заявила: «Тоже мне, нашла девочек, в детский сад, что ли пришла?» Тогда остальные дамы из палаты тут же встали на защиту обескураженной медсестры: «А нам очень даже нравится быть девочками! Любочка, не обращайте внимание на язвенников».
Люба подошла к спящей старушке, бережно и ловко подняла ее руку и поставила градусник в подмышку. Старушка тут же проснулась и улыбнулась медсестре, а та спросила: