Эта книга возникла из чрезвычайно разросшегося научного доклада, тема которого стала складываться довольно давно – ещё когда я начал составлять том избранных работ Ильи Зданевича, вышедший в издательстве «Гилея» в 2008 году. В обширном издании, подготовленном вместе с французским исследователем Режисом Гейро, я взял на себя и функцию комментатора основной, «константинопольской» части романа «Философия», пытаясь прояснить исторические обстоятельства и разные детали, определяя реальные основания сюжетных линий и прообразы главных персонажей, разбирая авторские записи и пометы на оборотах листов рукописи. Тогда, конечно, появились ошибки, неточности, «белые пятна», части из которых теперь удалось избежать, но многие наверняка живут и в данном тексте, противопоставляя моему стремлению быть в изложении фактов и в построении выводов предельно точным известную долю неопределённости.
Надо сказать, что тот толстый оранжевый том оказался, если не брать в расчёт не доведённый до конца проект пятитомного издания сочинений писателя и поэта, пока единственной попыткой представить его творчество в не столь раздробленном виде, как это чаще всего получается. Правда, в книгу не попали вещи ранние, футуристические и «всёческие», и поздние, сонеты и десятистишия, но всё это было издано потом, в той же «Гилее». Получается так, что в научных трудах и в восприятии многих читателей этот парадоксальный новатор, проживший довольно долгую жизнь, главная часть которой была отдана очень цельной творческой работе, чаще всего существует в виде дискретного автора, то есть нескольких разных Зданевичей, разделённых временами и странами (Россия, Грузия, Франция), делами (теоретик нового искусства, поэт и прозаик, книжный дизайнер и издатель) и даже именами (Зданевич и Ильязд). У нас наиболее привычными и чаще исследуемыми до недавнего времени оставались Зданевич «дореволюционный», опубликовавший первую монографию о Н. Гончаровой и М. Ларионове, а также познакомивший публику с работами Нико Пиросмани, и «тифлисский», напечатавший в столице Грузии в 1918–1920 годах почти весь свой заумный и типографический театр. После выставки французских издательских работ Ильязда, впервые прошедшей в Москве в минувшем году, книжная сторона деятельности мастера, затмевающая в остальном мире прочие его идеи и открытия, стала актуализироваться и в России, вызвав восторг у образованных зрителей. Но «за бортом» репрезентации неизбежно остались его проза и поэзия, которые так и продолжают находиться в ведении узкого круга литературоведов и филологов. И последних это, кажется, вполне устраивает. Хотя понятно, что встреча всех Зданевичей вместе и их разговор с читателями без посредников – вопрос времени.
