Вместо предисловия
Развелось нынче психологов. Всяких-разных. Куда ни плюнь – попадешь в психолога. А вот в 90-х эта профессия только начала входить в моду, в тренд, как сейчас говорят. Экзотика была такая: психологи! И за спиной нас иногда называли «психи». А сейчас мы сами себя так называем. Ну, да что с психов взять?!
Я из тех «психов», что были молодыми в 90-е годы. Когда были в тренде… Тогда на этом можно было сделать неплохие деньги. Но мне не нравилось делать деньги, зато нравилось делать добро. Ну, да псих есть псих, что с него взять?! Так что знакомьтесь: я – Добрый Псих.
И мне жутко нравилось работать с детьми, особенно с неблагополучными. У меня был свой детский волонтерский отряд. В основном – из самых несчастных детей. Именно они-то и были самыми золотыми волонтерами.
А потом я сама решила стать мамой для таких детей со страшным прошлым, вырвать, спасти как можно больше подростков из сиротской системы, которую между собой усыновители и приемные родители называют не детдом, а «детлом». К настоящему моменту мне удалось усыновить и взять под опеку пятерых подростков. Так я стала не просто Добрым Психом, но еще и Мамой..
И вот на старости лет захотелось Доброму Психу и Маме поделиться кое-какими историями из своей многолетней практики, а также своими рассказами и «современными сказками», в основе которых все так же – моя жизнь Доброго Психа и жизнь моих пятерых детей.
С уважением и любовью к читателю
Елена Бекетова,
Добрый Псих,
счастливая приемная мама и усыновитель пятерых детей
ТРИ ДЕВОЧКИ.
НАДЯ
Надя родилась в высококультурной семье. Ее дедушка был известным художником. Мама, светская дама, как водится, стала искусствоведом. Но не сложилось в личной жизни. Лет за 30 родила без мужа – для себя. Дочку назвала Надеждой. Но на самом деле надежды у светской дамы были совсем другие: сделать в искусствоведении карьеру и устроить личную жизнь. Дочка всему этому явно мешала.
С самого детства Надя была никому особо не нужна. К тому же была не особо красива. Не из тех деток, которых можно нарядить в пышное платьице и хвастаться перед подругами. Мама сама признавалась, что мечтала о дочке-Мальвине, а родился какой-то Буратино…
Надя привыкла быть изгоем. Вначале дома, у мамы, затем в школе. Замкнутую девочку открыто травили в классе. Мать не вмешивалась. Когда дома собиралась высококультурная публика и рассуждали об искусстве, мать не показывала Надю: замкнутый некрасивый ребенок был склонен забиваться в угол и смотреть оттуда глазами затравленного волчонка.
