Посвящается беззаботной любви.
Белград. Январь, 1959 год.
Родильное отделение Центральной клиники.
04:00 утра.
– Тужьтесь мамочка, тужьтесь! Ещё немного! Давайте!
Ещё немного! Давайте!
– Аааааааа, – доносится пронзающий звук из родильной.
– Сестра, помогите, – сказал доктор настойчивым и грубым голосом.
– Выходит!
– Аааааааа, – детский крик, который заставил на мгновенье стать всех в счастливый ступор.
– Поздравляю, Вы теперь мама, – сказал доктор, передавая малыша на руки.
– Три двести! Богатырь.
– Вы большая молодец, – сказал главный родильный врач Белградской больницы. – Таких мам, как Вы, да побольше бы, нам, а то по несколько часов ждём, пока соберутся рожать.
Молодая мама взяла на руки малыша, который сильно плакал, был синюшного цвета и очень сильно злился на мир за то, что его вытащили на этот свет. Он смотрел на неё сморщенными веками глаз, будто бы не хотел видеть этот мир. Она была счастлива, её глаза покрылись слёзной росой, а веки стали слипаться под гнётом нервных импульсов. Мама мальчика очень долго рассматривала его очертания, чтобы разглядеть в нём себя. Она полюбила его задолго до его рождения, она полюбила его и хотела передать ему всё, что сама имела в себе.
Она держала его перед собой, тряслась, была очень уставшей, но держала то, ради чего люди и живут. Взять в руки своё чадо и просто обнять его от большой любви, вот чего ей так не хватало всю свою жизнь. Момент, когда она решилась на столь отважный поступок, перевернул всё в её разуме.
Рождение ребёнка было радостью и тревогой нового для молодой мамы, которая готовила картофельные оладья для своего мужа, который вот-вот должен был вернуться со своей работы.
– Помню, как положила картофельные оладья на тарелочку и вдруг, кто-то маленький стал бить меня по животу, так сильно будто бы хотел мне что-то сказать, но я этого не понимала, – копаясь в своих воспоминаниях, молодая мама откапывала всё новые и новые воспоминания о том дне.
