Я приехала первый раз в Париж с американкой Юлей из Амстердама. Нас встретили два месье. У одного были рубашка, галстук и костюм в цвет глаз. И эта гармония успокоила мой разум.
Мы сразу поехали на смотровую площадку с видом на Эйфелеву башню, а затем в ресторан в красной спортивной машине Alfa Romeo. Засели за деликатесами и через окно наблюдали, как парижане останавливались возле нашей машинки и заглядывали в салон.
Позже за нами гнался полицейский на мотоцикле по Елисейским полям и остановил нас за превышение скорости. Американка выдавила из себя: «Ну сам рус», после чего полицейский сказал нам: «Ну, тогда валите». И даже не взял штраф с нас.
Через несколько дней месье с одинаковым цветом глаз, галстука, рубашки и костюма пригласил меня в ресторан, который с его слов был лучше, чем Maxim’s. Чем? Видимо, кухней. Уж точно, не интерьером.
Официант стоял на большом расстоянии и следил за каждым нашим движением, готовый подойти в любой момент.
Месье сообщил, что устрицы редко нравятся с первого раза. Но мне понравились.
На встречу он примчался на микроавтобусе. Я нашла это очень смешным.
Зал его маленькой квартирки, находящейся в пяти минутах ходьбы от Елисейских полей, был увешан картинами в количестве штук двадцати, на небольшом расстоянии друг от друга: Кончаловский, Малевич, Кандинский и т. д.
Месье пригласил меня осмотреть спальню и пошел вперед по тесному коридорчику. Я схватила картину Кандинского, на цыпочках подбежала к открытому окну и выкинула ее вниз. На улице был шум, и звука падения произведения изобразительного искусства не было слышно в квартире.
Затем прошла в спальню.
Месье лежал на кровати в черных шелковых трусиках свободного кроя и нагло рассматривал меня.
Я спросила, чье фото в рамке стоит на столике?
Он невинно ответил:
– Жена.
– А где она? – поинтересовалась я.
– В Москве.
– А не пора ли и вам, сударь, в Москву?
Приступ отвращения к мужчинам, изменяющим своим женам, накатил на меня.
Я выскочила на улицу.
