Выражаем искреннюю благодарность
Германскому ПЕН-Центру,
Творческой программе ДААД (Германия),
Шведской Королевской Академии
и всем, кто принял участие в финансировании
настоящего издания
Составление Галины Айги и Александра Макарова-Кроткова
Художник Андрей Бондаренко
На фронтисписе – портрет Геннадия Айги работы Николая Дронникова
© Галина Айги, 2009
© Вступительная статья. Владимир Новиков, 2009
© Графика. Николай Дронников, 2009
© Оформление. Андрей Бондаренко, 2009
Она одна и нет конца
и “я” и “ты” лишь щебет птиц
уже вдали
уже не здесь
Г. Айги.
“Вторая весть с юга”
Каноническое языковое (поэтическое) высказывание локализуется “по отношению к той пространственно-временной области, в которой находятся говорящий и слушающий”. Айги – тот род поэта, который не стремится создать отдельный текст (стихотворение), так как не является поэтом реагирующим, он “строит” – и в его стихе, в процессе построения поэтического текста всегда проявляются постоянные конфигурации смыслов, которые организованы – при наличии соответствующего состояния (ТИШИНА, СОН) – в семантическое пространство с более или менее очерченными границами. Читая Айги, постоянно ловишь себя на том, что это ты уже где-то встречал у него же и, тем не менее, вступая на тропу, ведущую в его поэтическую местность, рискуешь заблудиться.
Да, Айги определяет – и очень часто – исходный пункт дейксиса посредством указательных слов “я”-“здесь”-“сейчас”, но это еще не означает, что он сам нашел свое место в мире (хотя: “ты – Кость-И-Раненная = о-в-мире-место-есть-твое:”), читатель же (слушающий) в этом онейроидном состоянии помраченного сознания, вероятно, дезориентирован в месте и времени, растерян, потерян… и смущен. Мы попытаемся совершить вместе с поэтом выход из эгоцентрической ситуации (“и я все вещи всех возможных “где”) на местность и там все же сориентироваться.
Среди основных конфигураций смыслов – топосы ПОЛЕ и ЛЕС, восходящие, очевидно, к архетипам чувашского мифологического универсума, а позднее для Айги эти места — в отличие от внешнего социума, где “Бог умер!”, – хранят след божьего присутствия. Были и другие Поля и Леса (поляны, холмы, деревья, овраги), которые находились в иных ландшафтах России, Переделкина, Дагестана, Подмосковья, Армении, Литвы. Но в реальных местностях Айги, следуя канону чувашской природосообразной этики, искал (и находил) нечто иное: