Реквием смелому школьнику,
Что не снискал даже шанс
Пережить испытание от взрослых.
Моё Алчное и наивное мягкое приветствие многие знают в моём родном городе, а имя моё им известно, как Олег Кепчик. Ты не смекнула, что у тебя всё равно шизофрения, раз ты вообще боишься это слово? Этот крах и ужас лжи многих против одного! Эта жесть, когда с холодным безразличием толпа твоих близких тебя же одного и имеет по всем статьям. И ещё по абсурду. Который к тебе вообще не имеет отношения, например, так как на тебя охотятся инопланетяне. Бьют гидрофоном от трупа в анализ крови врачи, чтобы ты хотя бы им казался заразным, находясь в морге и, чаще всего, ещё и не знают для чего им это поручили. Труп была живая до того момента татарка… я это уже даже знал… Анализ крови русской девочки в текущей эксплуатации, а я просто прозревший это Арман-дракулин. Вчера утилизировали башкирку, так как она уже не подходила на подобные нужды. Издеваются с Московского морга. Я даже знал конкретнее, но разве я оттуда живым уйду?! Если я не сдам ЕГЭ на хорошие баллы, я ещё и совершу суицид, так как мне оставалось уповать лишь на шантаж чего-угодно. Не смотря на всё, я чувствую, что мне жить осталось совсем недолго, всё бытие мое бесполезно, как и любого человека, так как я и знать о свое полезности не мог: мне никто не говорил со стороны. Конечно кто-то скажет: «жизнь продолжается», но разве мне нужна такая жизнь? Я даже не знал нужна или нет… Конечно, кто-то скажет: «тренируйся, нарешивай»… разве что-то изменится? Ничего, более того, на 80 баллов сдать невозможно, об этом говорит даже статистика. Конечно кто-то скажет «всё получится» но ничего не выйдет. Я не вижу никакого смысла в продолжении моей жизни после не сдачи. Армия является лучшим исходом, но разве я смогу смотреть своим родителям в глаза? Они вбухивают большие деньги в репетиторов, которые прямым текстом говорят, что я дурак и у такого урода, как я ничего не получится, а родители их ещё и поддерживают в этом, теми же словами бранят меня. Моя двоюродная сестра еле-еле сдала на 70 баллов. Сравнивая её и меня, я понимаю, что я действительно сдам плохо. Кто-то скажет «может отказаться?» но нет, пути назад нет. В остальном я доволен собой, за год я стал в несколько раз лучше, а именно более открытым, уверенным, самовольным, избавился от некоторых нехороших пороков, и за всё это я люблю себя. Однако, стоит ли продолжать жить? Нет, я не хочу остальную жизнь прожить в кредитном рабстве, за 28к в месяц, а на старости лет голодать. Конечно вы скажете «подумай о своих родственниках», но мне какое дело до этого, если меня уже не будет существовать, вечное неузнаваемое ничего как по мне неплохо. «Всё будет хорошо», но ничего хорошего не будет в этом омуте тайн. Я оставил хорошую память людям, одним как творческого человека, другим как скромного, необщительного паренька. Открытая концовка моей жизни, неплохо. Единственное, чего я не хочу, так это испытать сильную боль, когда убью себя, особенно отравление лекарствами не вариант, а ножом в сердце неплохо. Так зачем же я в дневнике это пишу? На самом деле я не знаю, просто хочу получить поддержку, так как было бы неплохо сделать это анонимно, для чего я приложу все возможности и силы. Мне надоели даже веющие от моих родных и меня олеаты (Примечание автора: Олеат – Фармакологический препарат, смесь раствора алкалоида или основания олеиновой кислоты). Однако каждый день меня заставляли это пить, впархивая, что для интеллекта. Я продолжал ходить в эту школу и смотреть на безразличные лица моих одноклассников с такой же ситуацией, но они о том ещё пока не ведали. Они не ведали ни замысел учителей перед ними, ни замысел медицинских работников, ждущих всех и каждого у капкана, меняясь там по традиции. И все они в постоянной от скуки охоте друг на друга только и ища причину на кого-то не по-детски напасть. Мама тоже пьёт какой-то олеат от боли и постоянно плачет, что нас оставили фактически рабами издеваться и всё, работая бухгалтером. Действующий медицинский метод меня совершенно не устраивал, но, как и все остальные, я мало что мог с этим сделать вообще. Я решил учиться рисовать и находить краски, чтобы хоть что-то осталось маме, если меня не станет раньше, чем её. Я рисовал разные картины: рыбок, машины, использовал разные цвета и палитры, но маме всё не нравилось, так как она и не понимала, зачем ей это всё нужно, но я понимал. Сам факт, что я это сделал оставался даже сам по себе не только со мной и мне всегда хотелось в моих любимых жёлтых и оранжевых тонах рисовать ещё картины. Это разнообразие разных людей в нашем обыденном круге, где почти всегда приключение смертельно, заставляло теперь всех лишь страдать и остальные были по факту не в лучших настроениях, но лишь когда они одни. Я не понимал, что это Солнце всех и ест. Купив билет в кино в какой-то из дней, я пошёл с другом Эрнестом из параллели младших классов. Мне было 17, а ему 13 и больше с нами никто идти не захотел сначала.
