Большую часть жизни я прожила в советском социалистическом лагере. Лагерь этот был огромным и разнообразным. Был в нем и страшный ГУЛАГ, и будничные трудовые бараки. Но были бараки и покомфортабельнее, повеселее.
По рождению суждено мне было провести детские, школьные и студенческие годы в бараке не самой высшей категории, но довольно сносном, по советским, конечно, меркам. Теперь, вспоминая годы своей жизни, на ум приходят, как правило, веселые, а подчас и комические истории. Наверное, человеку всегда легче вспоминать хорошее, чем плохое. Книгу эту я писала в разное время, частично публиковала, больше рассказывала друзьям. А потом решила все собрать, подобно кусочкам мозаики.
Достоевский говорил, что жить – значит сделать художественное произведение из самого себя. Ну что же, попробую.
– Что ты мне все время твердишь о вере, о Иисусе, о том, что должна я найти свой путь к нему, – так почти раздраженно говорила я своему кубинскому другу, католическому падре из Майами. – Не хочу я и не могу говорить с твоим Иисусом. Да, моя фанатически верующая бабка-латгалка крестила меня в католичество тайком от моих родителей-атеистов. Специально приехала в Москву накануне войны. Но веру она мне привить не смогла: через два года умерла в блокадном Ленинграде.
– Иисус не только мой, он и твой, он для всех. Понимаю, тебе трудно полюбить Иисуса, – мягко отвечал Марио. – Ну а отца своего ты любила? – спросил он вдруг совершенно неожиданно.
– Да, очень любила и теперь люблю.
– Ну вот и разговаривай с ним, когда надо будет тебе кому-то исповедоваться, рассказать о себе, помолиться.
Разговор этот случился в марте 1993 года в Женеве, в кулуарах Дворца наций, где мы ждали, когда будет слушаться в Комитете по правам человека наш вопрос о политзаключенных на Кубе. Марио был в делегации кубинской оппозиции. Известный священник, служитель небольшого костела в Майами, что стоит на берегу моря. По его приглашению я побывала там через два года на службе, устроенной «В честь русской женщины, помогающей кубинцам». Служба эта – а шла она на понятном всем современном испанском – меня потрясла. Ну а сам Марио спас физически и психологически, душевно, духовно сотни молодых людей, приплывавших на майамский берег на автомобильных шинах, жалких лодчонках, а порой вообще неизвестно на чем, вплавь. Пришлось мне повидать эти детские и подростковые живые скелетики, изможденные и радостные.
