Март 1995 года. Гудит просторная студия в Останкино. Несколько часов назад застрелен Владислав Листьев, один из самых креативных телеведущих в постперестроечной России. После ряда выступлений слово берёт Артём Боровик, тоже известный всей стране журналист-международник, писатель, преемник Юлиана Семёнова.
– Мне сегодняшняя ситуация напоминает такую картину: – Артём старается быть спокойным, не показывать эмоций, хотя речь его медленнее обычного, паузы длиннее, – нас, всех здесь собравшихся, выстроили в шеренгу в маленьком дворике. Позади стена, впереди рота киллеров. Рота стреляет. Позавчера упал Дима Холодов, вчера – Влад Листьев. Мы тут все сейчас выходим и выясняем, насколько они, убитые, были хорошие – те, кто упал раньше нас. А я вижу роту киллеров, за ней – мафию, за ними – власть, наполовину срощенную с мафией. И эта власть обещает разобраться…
Так кто следующий? – невысказанный вопрос к студии.
Следующие не заставляют себя ждать: год за годом уносит по нескольку человек из пишущей братии. В их числе – и те, что находятся сейчас в зале, включая и самого Артёма. Вскоре за Листьевым погибают ещё 6 его коллег: телевизионщики, газетчики, радиожурналисты, фотокорры. Особенно «урожайным» становится 1996 год, когда в стране разгорается война – в небытие уходят сразу 16 человек. В 1999-м в России не досчитываются 11 журналистов.
Залпы по расстрельной шеренге не смолкают. Если верить статистике, с начал 90-х и до 2015 года в нашей стране при исполнении своего профессионального долга погибло около 300 сотрудников СМИ. (В мире за этот же период – 1200 человек). Журналистику называют в двадцатке самых опасных российских профессий. Наравне с пожарными и укротителями львов.
Отчаянные борцы за правду, уверенные, что слово способно изменить жизнь, умирают в мирное время под пулями и снарядами, от ножевых ранений и черепно-мозговых травм. Уходят не только молодые рьяные мужчины – облечённая властью мафия не щадит ни женщин, ни стариков. Рядом с именитыми корреспондентами больших задиристых СМИ ложатся в землю представители скромных региональных изданий и телекомпаний, и даже кабельного ТВ. Острое слово никому и нигде не по нраву. Другие, кого Бог миловал от пули киллеров, или от нескончаемой травли, уходят из профессии если не с искалеченными телами, то с исковерканными опустошёнными душами.
