Обморок
Что ожидает тебя в Стамбуле, если твоя жена упала в обморок в автобусе через пятнадцать минут после приземления? Если верить в систему знаков, посылаемых нам вселенной, то я не мог быть уверен на сто процентов в правильности выбора трактовки из числа тех, что приходят на ум, впрочем, возможно, та единственно верная и не пришла, не смогла проявиться на фоне стресса. И вот, пока я выволакивал бесчувственную Анни из автобуса, выкрикивая «хэлп» местным водителям, где-то в нескольких десятках километров от нас вдоль водных поверхностей Босфора и Мраморного моря растянулся Стамбул, то ли заранее пытающийся сразить своим величием мою хрупкую супругу, то ли предупреждающий, что мы – как мухи, пойманные пауком на обед, можем застрять в его восточной паутине.
Я быстро вытащил Анни из автобуса и усадил на стул, любезно предоставленный водителями. Будто только что материализовавшаяся, к нам подскочила врач: она оттолкнула меня в сторону и стала приводить Анни в чувства, что, в общем-то, было не сложно. В этот момент во мне стало созревать осознание того, что эта поездка точно будет особенной, только я еще не знал, почему.
Вопрос, который я поставил перед собой и который мучил меня еще до вылета в холодном Петербурге, звучит следующим образом: что такое отношения человека с городом и с городским пространством? Пока мы ехали в автобусе до района Таксим и шутили про только что случившийся обморок, я думал о своих травмирующих отношениях с Санкт-Петербургом, в котором все идеально и все есть для прекрасной жизни, кроме климата. Ткнув пальцем в Заячий остров и изрекши «здесь быть городу», Петр, этот реформатор-душегуб, ошибся на одну, а то и на две широты, расположив его севернее, чем того требовал рацио. Представьте, в какой стране мы бы жили, если бы столица, подобная Петербургу, располагалась на широте, например, Краснодара. В таком случае, мои отношения с родным городом не превратились в абьюзивные из-за климатического террора выбранной Петром местности, а могли бы быть нежными и воздушными, как утренний туман. Но Санкт-Петербург тогда точно находился бы не на своем месте, и я – северный человек с южной внешностью – не стал бы депрессивным романтиком. Именно к этому типу личности располагает долгое пребывание в этом городе.
