Исторический, авантюрный роман
(Автор: Конеев Виталий Матвеевич)
…И вдруг в тишине раздался громкий храп…
Несколько минут до этого император Нерон стоял во внутреннем помещении театра, взволнованный, утирал влажное лицо рукавом девичьей туники. А едва он надевал маску юной девушки, как вновь снимал её и торопливым жестом руки смахивал со лба обильный пот. Император задыхался от волнения. Он вздрогнул крупным телом, когда мимо него на сцену скользнул актёр Грек Пирр, семнадцатилетний никому неизвестный юнец, который, тем не менее, нравился публике своей красотой, голосом, порывистыми движениями рук. А если он пел, то люди переставали чавкать и глядели на него. Едва Грек умолкал, зрители без приказа разражались бурными аплодисментами и настойчиво требовали повторить. Впрочем, такими же аплодисментами и криками они награждали и Нерона. Тем более что на первых четырнадцати рядах сидели «августинцы» – триста юношей всаднического достоинства. Треть из них были вольноотпущенники Нерона, то есть бывшие рабы.
Префект претория Софоний Тегеллин стоял сбоку от всадников, следя за сценой и за людьми, чтобы в нужный момент дать «августинцам» условный сигнал. И тогда раздавались или греческое гудение носами, которое очень нравилось императору, или мерные плески ладонями, или слитный, шумный выдох: «О!» или смех, или клакёры подавались телами вперёд, протягивая руки в сторону императора, изображая лицами горе. Перед всадниками в орхестре сидели сенаторы из страха своим отсутствием в театре возбудить подозрение Нерона. Среди сенаторов занимали места и полководцы, известные каждому гражданину империи своими блестящими победами в далёких провинциях. Нерон не верил им и постоянно держал их около себя. И они вынуждены были гудеть носами и делать всё прочее по команде любимца императора и соучастника его дневных и ночных оргий префекта Тегеллина. Что до толпы пролетариев, то им было всё равно, что происходило на сцене, лишь бы было на что смотреть. Они с рассвета до заката солнца сидели на трибунах и укладывались спать на лавках, чтобы утром вновь смотреть на сцену.
Вольноотпущенники наперебой успокаивали Нерона, а он бормотал, порой со стоном:
