Тишину мраморных залов нарушал стук тяжелых сапог и тихое звяканье шпор. Большая тень быстро продвигалась по багровым стенам в сторону парадного зала. Стоящие за колоннами стражи, вооруженные до зубов, будто не видели стремительно двигающуюся фигуру. Огромные двери из белого дерева с черными и красными прожилками распахнулись перед остановившимся гвардейцем.
Золотые стены зала сверкали от солнечных лучей и ловили блики от огромных люстр из водного хрусталя и из резных ламп, искусно поделанных под свечи. Между двух спиральных лестниц, ведущих на роскошные балконы, расположился праздничный трон короля и, по старой традиции, трон умершей королевы. Полы устланы коврами, а особые, самые дорогие ковры – лежали на пути короля из мраморных коридоров к трону. Придворные дамы старательно обходили их, дабы не вызвать ярости короля, пока сам он любовался своими владениями, игнорируя происходящее вокруг.
А за толстыми каменными стенами кипела городская жизнь. Подданные бегали по улицам с различными тканями и корзинами, торговцы радостно зазывали народ за покупками, иногда проходили стражники во всеоружии и гвардейцы в парадной форме. Город готов был провожать это долгое лето. За высокой стеной Ильзара, на прилежащих полях, женщины собирали урожай зерна, телеги с полными мешками разъезжались по городу, преодолев огромные ворота из каменного дерева, сплетенного стальными прутьями. А за полями, между невысоких пологих холмов – широкая река Топрин, извивающаяся между лесами, разграничивала королевства Сатрис и Оникт. Её берега уже несколько раз поливались кровью, за что высшие покровители меняли её русло, уменьшая владения виновного.
– Моя воительница Тельб, как много раз ты вела войско к реке, как много раз ты побеждала и покровители прощали тебя, – седовласый осунувшийся мужчина теребил в руках изящную диадему, – нельзя было пускать тебя в поход, но ты так рвалась, рвалась на свою смерть, – он положил корону на каменные перила балкона и поднял глаза к небу, – уже полдень, уже скоро мы начнём приём, приходи посмотреть.
Король развернулся и заметил в зале молодого гвардейца, лицо его было не знакомо, да и форма была странной, будто её перешила неопытная портниха. Расстегнутый воротник-стойка спадал на ключицы, пуговицы были гладкими, без герба – степного орла с мечом в лапах и колосьями в клюве. По планке было слишком много золотого шитья
