– Егорушка, кажется, я сбила собаку! – обморочным голосом проговорила Элька, и ее руки бессильно упали с руля на колени.
Сидящий рядом с ней на пассажирском сидении водитель и охранник в одном лице, принялся неловко успокаивать свою любимую хозяйку:
– Не переживайте, Элеонора Святославовна! Я ща метнусь и посмотрю, вдруг вы псину не насмерть сбили? Может, лежит под колесами, еще не сдохла, но вот-вот…
– Егор!!!
– Понял, – кивнул недалекий, но преданный Егорушка, вышел из джипа и скрылся во тьме.
Фиговый, конечно, из него утешитель получился, но уж как смог…
– Все в порядке! – через минуту раздался хрипловатый баритон шофера, который донесся до пришибленной происшествием Эльки, как через вату. – Жива собаченция, не убили вы ее. Да и нет животинки здесь – сбежала, только клок шерсти и оставила. Да вы идите и сами посмотрите!
На всякий случай, прихватив из бардачка фонарик, женщина кое-как, с трясущимися руками и ногами, вылезла из машины.
– Вот, смотрите! Собачка убежала, с ней все в порядке! – с чисто аптекарской радостью восклицал Егор, показывая своей любимой хозяйке клок серо-белой шерсти.
Элеонора выхватила у него вещественное доказательство и внимательно пригляделась.
Внезапно погас ее фонарик, скудное уличное освещение, да и фары ее машины почему-то тоже. Элька поднесла клок шерсти почти к самому кончику своего длинного капризного носа и принялась разглядывать шерсть в неясном свете полной луны и звезд.
Резко зажглись и фонарик и фары, и женщина вздрогнула.
– Это была не собака! – сдавленным голосом просипела она. – Это был волк! Неужели, ты не видишь?
– Ну, какой волк, Элеонора Святославовна, что вы, в самом-то деле! Отродясь здесь волков не водилось. Что они тут забыли? Да и собаки здесь откуда? Хотя… Поехали лучше домой, Элеонора Святославовна. Давайте-ка, лучше я за руль сяду, а то вы, я извиняюсь, малость не в себе, просто сама не своя. Шутка ли, сначала подругу хоронить, а потом собаку чуть не задавить! Поехали, а? Вы нас непонятно куда завезли, а уже поздно, ваш муж заругается…
– Да, поехали, – рассеяно отозвалась Элька, опуская клок шерсти в карман черной кожаной куртки.
Очень нехороший знак! Она чуть не задавила неизвестно откуда взявшегося волка, это неспроста! Но что это могло бы означать? Предупреждение о беде, или что-то иное? В отличие от Фомы неверующего, Егора, Элька ничуть не сомневалась, что это был именно волк. Ей ли волчьей шерсти не узнать!
