Смартфон, лежащий передо мной на столе, мелко затрясся и запиликал бетховенскую «Оду к радости». Значит, звонит Сам.
– Слушаю, Поляков.
– Зайди.
– Есть.
Кабинет начальника расположен почти напротив моего, а вся наша контора занимает в офисном центре часть этажа с кухней и маленьким конференц-залом, в котором мы отмечаем 23 февраля, 8 марта, День Победы, ну и юбилеи. Контора отделена от множества других организаций дверью с кодовым замком, так что посторонних у нас не бывает.
Секретарши у шефа нет, поэтому просто стучу в полированную дверь:
– Разрешите, Фёдор Григорьевич?
– А, это ты… Заходи. Сколько раз просил обходиться без этих «Есть!», «Так точно!» и прочей херомантии, – ворчит шеф. – Хоть кол на голове теши! Ты бы ещё каблуками щёлкнул по телефону! Мы уже давно не в армии, пора забыть пехотное дуболомство!
– Не могу, Фёдор Григорьевич, всё-таки с генералом разговариваю! Это у кадровых в крови. Но я буду стараться, честное слово!
– Ладно, ладно, – ворчит, смягчаясь, шеф. – Садись, не торчи, как… Не торчи, в общем.
Начальнику уже за семьдесят, он давно в отставке, но когда его называют генералом, старику приятно. Ну а мне маленькая и безобидная лесть не стоит ничего, тем более что к шефу я отношусь с симпатией и благодарностью. Именно он несколько лет назад круто изменил мою жизнь, а тогда мне было на редкость паршиво… Такое не забывается.
Я – лётчик. Точнее – военный лётчик. Ещё точнее – бывший военный лётчик. Причём настолько бывший, что и вспоминать неохота. Летал я на тяжёлых машинах, и служба шла как у всех до того полёта, в котором и случился отказ. Вероятность его была один на тысячу, но не повезло именно мне.
Я тогда уже был командиром корабля. У «дальников»[1] – подполковничья должность. Тот полёт сначала протекал как обычно, а вот потом началось… Обычно лётные происшествия – результат разгильдяйства техников или самих лётчиков, но я, как потом установила аварийная комиссия, поймал заводской дефект, с которым в воздухе ничего нельзя было сделать. Сначала отказала основная гидросистема, и это было плохо, но пока терпимо, поскольку самолёт подхватила резервная. Как положено, я сразу доложил на землю, услышал стандартное: «Действуйте по обстановке», прекратил выполнение задания и плавненько развернулся, надеясь дотянуть до своего аэродрома (других поблизости не было). А потом стала скисать и резервная гидросистема, казалось, что к штурвалу привязана двухпудовая гиря. Шевретовая куртка на спине мигом пропиталась потом, только что не хлюпала, нервы были на пределе, потому что при отказе резервной гидросистемы самолёт превратится в летящий к земле с характерным свистом лом.
