В середине ноября, пятнадцатого числа, Надя, забрав ребенка из садика, пропустила звонок от своей подруги Ирины. Часы пробили полдень и она, как всегда, собиралась совершить прогулку в парке. День выдался морозным, ветреным и ослепительно солнечным. Второй по-настоящему зимний день, антициклон принес снег во многих городах поблизости, но её город обошел стороной. Припарковав машину, она вышла, помогла спуститься малышу, думая, что никакой холод не способен огорчить этот самый лучший час из сё распорядка дня. Самый спокойный и умиротворенный, сама сосновая аллея обладала какой-то магией. То ли игра света, струящегося отвесными лучами через кроны деревьев, то ли отсутствие людей и погружение в оглушающую тишину, вызывали в ней чувство полной отрешенности, как будто другого мира нет вовсе. «Здесь только я и ты», сказала Надя Маттео, который уже припустил довольный через лужайки. Ей не надоедало совершать этот ритуал осенью, зимой, летом, весной, ежедневно. Она не чувствовала одиночества: многим, чтобы прогуляться, необходима компания, а кроме ребенка она физически ощущала присутствие деревьев, природы. «Это ведь всё тоже живое, просто мы, люди, забываем многое замечать. Нет в них ни вреда, ни злости, ни коварности, ни мести. И вселяют они спокойствие, потому что куда им спешить, от этого, наверное, и живут веками».
Сейчас правда, ей надо было поторопиться, замерзшая подруга находилась на другом конце парка, где уже понастроили аттракционов и зимних домиков для продажи сувениров на Рождество. Ирина в последний месяц взяла за привычку звонить ей раза два в неделю, чтобы вместе погулять.
«Надя, ты как-то неважно выглядишь сегодня. Что случилось, ты забыла, что ты королева?», Ирина лукаво хихикнула и подставила щеку для поцелуя.
Надя ухмыльнулась: «Ну что, опять мне придется плакаться, что-ли? У меня голова раскалывается, спала я всего часов пять. Вообще себя не узнаю, я всегда была засоней.»
Ирина игриво и вкрадчиво пропела: «Надя подожди немного, у бабушки скоро случится иктус. Она вместо того, чтобы готовиться к отходу в мир иной, дергается как вошь на гребешке.»
«Так подожди, как бы мне раньше нее туда не отправиться. У меня то сердце стучит, то голова кружится, а то и сахара в крови нет. Легко я из этой ситуации не выпутаюсь. Маттео сказал, что переезжать не собирается. Риккардо вчера прокричал на всю округу, что у меня не все дома, и чтобы Чинция перестала общаться со мной, так как потом у неё начинается тахикардия. Я подошла к Риккардо и приложила его руку к своей груди. Сердце буквально вырывалось из клетки: «Так у кого тахикардия?». А он только и сказал: «Тут нам всем плохо…»
