В большом зале собраний царила та разновидность тишины, которая устанавливается, когда в одном помещении с хорошей акустикой одновременно собираются несколько сотен человек, старающихся не издавать ни звука. Каждый шорох одежды, каждый скрип кресла и каждое сдавленное покашливание разносились по залу, как раскаты грома в тихой ночи. Воздух, наполненный едва слышным шипением от взволнованного дыхания трех сотен людей, ощутимо звенел от напряженного ожидания, которое сковало группу молодых людей в левой части зала.
Наконец справа у сцены наметилось какое-то оживление, и по залу (особенно по его левой части) прокатился тихий вздох облегчения. На сцену неторопливо поднялся Ректор Фрасст, слегка поклонился собравшимся и занял свое место за невысокой кафедрой. Смешным мальчишеским жестом – средним пальцем – поправив на переносице очки, Ректор достал из кармана свернутый в трубку лист бумаги. Молодежь слева ощутимо напряглась, некоторые даже привстали на цыпочки и вытянули шеи, как будто это помогло бы им лучше слышать. Однако Ректор, хитро покосившись на них поверх очков, отложил лист в сторону, оперся на кафедру и звучно произнес:
– Уважаемые, – Ректор сделал паузу, снова поправил очки (Тиани не сдержала улыбки – она обожала этот жест в исполнении Мастера Фрасста, так не вяжущийся с его внушительным и грозным обликом) и повторил еще раз, словно подчеркивая значение этого слова: – УВАЖАЕМЫЕ абитуриенты нашего учебного заведения! Я понимаю ваше нетерпение и прекрасно вижу недовольные взгляды, которыми вы меня буравите, – при этих словах молодежь робко заулыбалась, – но все же даже ради вас я не намерен нарушать сложившейся традиции и, прежде чем оглашу списки несч… гхм… счастливчиков, которые в ближайшее время приступят к обучению в нашем Университете, я хотел бы в последний раз спросить вас… – Ректор снял очки и нарочито сурово уставился на растерявшихся абитуриентов – …А вы хорошо подумали?
Тиани уже улыбалась во весь рот. О да, она прекрасно помнила свою собственную церемонию зачисления и то, как она оторопела, услышав оговорку Ректора по поводу сомнительного счастья обучаться в его Университете и этот его вопрос о том, осознают ли они, молодые наивные мечтатели, что именно им предстоит? Эта вступительная речь была фирменным знаком Ректора, который в свои восемьдесят два все еще оставался одним из самых бодрых, ехидных и задиристых мужчин среди преподавательского состава. У самой Тиани он в этом учебном году преподавал углубленный курс водно-энергетической магии, и, несмотря на зубодробительную сложность предмета и уже вошедшую в состав университетских легенд-страшилок требовательность преподавателя, курс ВЭМ оказался самым захватывающим и любимым за все пять лет обучения – и не только из-за того, что Тиани наконец подобралась максимально близко к тому, ради чего она пришла сюда, но и потому, что в Мастера Фрасста невозможно было не влюбиться – как в наставника, само собой. Теперь любая теорема, любое заклинание и теоретическая схема из этого предмета, будучи вызванными в памяти (где они засели, надо сказать, накрепко), приносили вместе с собой и улыбку, потому что их невозможно было вспомнить без сопровождавших каждое занятие шуток и метких ироничных фраз преподавателя.
