Минувшая осень выдалась бесконечной. Раз в несколько лет со мной случается подобное: дни тянутся-тянутся, всякий момент наполнен событиями и смыслом. Кажется, жизнь нескончаема – можно болтаться во времени и пространстве, никуда не спешить и замечать, что рядом с нашим копошением существует другая не менее реальная жизнь. Поучаствовать в ней – большая удача. А рассказывать об этом опыте противостояния префронтальной коры головного мозга и его лимбической системы, все равно что заниматься контрабандой.
А еще подобное состояние – отличная пора для поэзии. Я погрузился в творчество Рильке, а когда вынырнул, то обнаружил себя в прихожей перед зеркалом – в зимней куртке и шапке – с нумерованным списком дел в руках. Напротив цифры «1» этого списка аккуратным почерком жены было написано: «Купить елку!!!».
Целых три восклицательных знака, выделенных жирным. Получается, за елкой меня посылают уже третий раз. Три раза – это предел для взрослого мужчины, так говорит моя жена.
Первый признак взрослости, это когда ты в шапке. Но не потому что мама или жена сказала, а из-за погоды и по собственной инициативе. Второй – когда тебе все равно, знают ли (слышат ли) окружающие, что у тебя в плейлисте, и тебе, в свою очередь, наплевать, что там происходит в наушниках соседа. Ты понимаешь, что этот мир не спасти, и если кто-то слушает Крида, Дзидзьо или Киркорова, то это не страшная беда, не катастрофа, а чье-то постороннее персональное несчастье.
Окончательное взросление наступает, когда стоимость продуктов к праздничному столу превышает цену алкоголя. Ты выходишь из маркета не налегке, как когда-то, а нагруженным осликом. Еще и толкаешь тележку впереди себя: колбасы-молбасы, селедка, зеленый горошек… А потом ты живешь-живешь, живешь-живешь и однажды обнаруживаешь, что не нужно ехать в магазин: у тебя есть и выпить, и закусить и каждый новый день – праздник. Это, вероятно, зрелость. Конечно, желаю всем до нее дожить – дожить, но не забывать о тех крупицах детства, что остаются в нас до последнего вздоха.
В детстве мы открыты, границ нет – мир в нас, мы в мире. Однако в какой-то момент человек становится несмешиваемый, затвердевает до хрупкости и рассыпается в городскую пыль задолго до своего последнего путешествия на цвинтар.
